А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого
не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
— Да, вот ты бы
не впустил! Десять лет служил да кроме милости ничего не видал, да ты бы пошел теперь да и сказал: пожалуйте, мол, вон! Ты политику-то тонко понимаешь! Так — то! Ты бы про себя помнил, как барина обирать, да енотовые шубы таскать!
Ноздрев был занят важным делом; целые четыре дня уже не выходил он из комнаты,
не впускал никого и получал обед в окошко, — словом, даже исхудал и позеленел.
— Слушай, пан! — сказал Янкель, — нужно посоветоваться с таким человеком, какого еще никогда не было на свете. У-у! то такой мудрый, как Соломон; и когда он ничего не сделает, то уж никто на свете не сделает. Сиди тут; вот ключ, и
не впускай никого!
Неточные совпадения
— Ей-Богу ни одной. А если
впустил, я поймаю. Ты
не поверишь, какое наслаждение! Ты как провел день?
— Солдат! — презрительно сказал Корней и повернулся ко входившей няне. — Вот судите, Марья Ефимовна:
впустил, никому
не сказал, — обратился к ней Корней. — Алексей Александрович сейчас выйдут, пойдут в детскую.
«Девочка — и та изуродована и кривляется», подумала Анна. Чтобы
не видать никого, она быстро встала и села к противоположному окну в пустом вагоне. Испачканный уродливый мужик в фуражке, из-под которой торчали спутанные волосы, прошел мимо этого окна, нагибаясь к колесам вагона. «Что-то знакомое в этом безобразном мужике», подумала Анна. И вспомнив свой сон, она, дрожа от страха, отошла к противоположной двери. Кондуктор отворял дверь,
впуская мужа с женой.
В эту минуту я встретил ее глаза: в них бегали слезы; рука ее, опираясь на мою, дрожала; щеки пылали; ей было жаль меня! Сострадание — чувство, которому покоряются так легко все женщины, —
впустило свои когти в ее неопытное сердце. Во все время прогулки она была рассеянна, ни с кем
не кокетничала, — а это великий признак!