Неточные совпадения
Еще напугаешь добрых людей так, что пасичника,
прости господи, как черта, все станут бояться.
— Эх вы, бабы! бабы! — произнесла она громко. — Вам ли козаковать и быть мужьями! Вам бы веретено в руки, да посадить за гребень! Один кто-нибудь, может,
прости господи… Под кем-нибудь скамейка заскрипела, а все и метнулись как полоумные.
— Вот, как видишь, — продолжал Черевик, оборотясь к Грицьку, — наказал бог, видно, за то, что провинился перед тобою.
Прости, добрый человек! Ей-Богу, рад бы был сделать все для тебя… Но что прикажешь? В старухе дьявол сидит!
— Тебе любо издеваться надо мною,
прощай!
—
Прощай, Левко! — говорила Ганна, задумчиво вперив очи на темный лес.
—
Прощай, Ганна! — раздались позади ее слова, сопровождаемые поцелуем.
—
Прощай, Ганна — раздалось снова, и снова поцеловал ее кто-то в щеку.
—
Прощай!
прощай!
прощай, Ганна! — И поцелуи засыпали ее со всех сторон.
— Нет, хлопцы, нет, не хочу! Что за разгулье такое! Как вам не надоест повесничать? И без того уже прослыли мы бог знает какими буянами. Ложитесь лучше спать! — Так говорил Левко разгульным товарищам своим, подговаривавшим его на новые проказы. —
Прощайте, братцы! покойная вам ночь! — и быстрыми шагами шел от них по улице.
—
Прощай, Ганна! — закричал в это время один из парубков, подкравшись и обнявши голову; и с ужасом отскочил назад, встретивши жесткие усы.
—
Прощай, красавица! — вскричал другой; но на сей раз полетел стремглав от тяжелого толчка головы.
—
Прощай,
прощай, Ганна! — закричало несколько парубков, повиснув ему на шею.
— Что за дурни,
прости господи, эти немцы! — сказал голова. — Я бы батогом их, собачьих детей! Слыханное ли дело, чтобы паром можно было кипятить что! Поэтому ложку борщу нельзя поднести ко рту, не изжаривши губ, вместо молодого поросенка…
Я, помнится, обещал вам, что в этой книжке будет и моя сказка. И точно, хотел было это сделать, но увидел, что для сказки моей нужно, по крайней мере, три таких книжки. Думал было особо напечатать ее, но передумал. Ведь я знаю вас: станете смеяться над стариком. Нет, не хочу!
Прощайте! Долго, а может быть, совсем, не увидимся. Да что? ведь вам все равно, хоть бы и не было совсем меня на свете. Пройдет год, другой — и из вас никто после не вспомнит и не пожалеет о старом пасичнике Рудом Паньке.
—
Прощай, Оксана! Ищи себе какого хочешь жениха, дурачь кого хочешь; а меня не увидишь уже больше на этом свете.
—
Прощайте, братцы! — кричал в ответ кузнец. — Даст Бог, увидимся на том свете; а на этом уже не гулять нам вместе.
Прощайте, не поминайте лихом! Скажите отцу Кондрату, чтобы сотворил панихиду по моей грешной душе. Свечей к иконам чудотворца и Божией Матери, грешен, не обмалевал за мирскими делами. Все добро, какое найдется в моей скрыне, на церковь!
Прощайте!
— Дегтем лучше! — сказал голова. — Ну,
прощай, Чуб! — И, нахлобучив капелюхи, вышел из хаты.
— Отец! — вскричала Катерина, обняв и поцеловав его. — Не будь неумолим,
прости Данила: он не огорчит больше тебя!
— Для тебя только, моя дочь,
прощаю! — отвечал он, поцеловав ее и блеснув странно очами. Катерина немного вздрогнула: чуден показался ей и поцелуй, и странный блеск очей. Она облокотилась на стол, на котором перевязывал раненую свою руку пан Данило, передумывая, что худо и не по-козацки сделал, просивши прощения, не будучи ни в чем виноват.
—
Прощай! храни тебя Бог милосердый, дитя мое! — сказал колдун, поцеловав ее.
Тихо приподнял веки, блеснул очами: «
Прощай, Стецько! скажи Катерине, чтобы не покидала сына!
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно было встретить отца родного, на которого вся надежда, который у нас один, как порох в глазе. Батюшка!
Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где сын? Как в пустой дом приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
Увы, Татьяна увядает; // Бледнеет, гаснет и молчит! // Ничто ее не занимает, // Ее души не шевелит. // Качая важно головою, // Соседи шепчут меж собою: // Пора, пора бы замуж ей!.. // Но полно. Надо мне скорей // Развеселить воображенье // Картиной счастливой любви. // Невольно, милые мои, // Меня стесняет сожаленье; //
Простите мне: я так люблю // Татьяну милую мою!