Неточные совпадения
Ничего, до лета потерпим, а там опять на вольную
работу, опять в деревню косить пойдем и сыты
будем…
Выпустили его из арестантских рот и волчий билет ему дали (как
есть волчий, почет везде, как волку бешеному, — ни тебе
работа, ни тебе ночлег!).
Тяжела
была ему первое время солдатская жизнь, невыносимо казалось это день-деньское ученье, грязные
работы и прислуживанье дядьке.
Зато если ошибались в сигналах — беда. Нос его багровел больше прежнего, ноздри раздувались, и половина взвода назначалась не в очередь на
работу или «удила рыбу». Так называлось двухчасовое стоянье «на прицелке» с мешком песку на штыке. Воронов ни разу не
был наказан ни за сигналы, ни за словесность, ни за фронтовое ученье. В гимнастике и ружейных приемах он
был первым в роте, а в фехтовании на штыках побивал иногда «в вольном бою» самого Ермилова, учебного унтер-офицера, великого мастера своего дела.
— Ну вот, так-то лучше! Чего вы! Вот, бог даст, весна придет, на волю пойдем… Солнышко…
работа вольная на Волге
будет! Что вам печалиться, вы молодой, ученый, у вас дорога широкая. Мне о вас Размоляев давечи рассказывал. Вот моя уж песенка спета, мне и крышка тут!
Работа легкая, часов шесть в сутки,
есть вволю, место теплое… ну и манит!
— От свинцу, от
работы. Сперва завалы делаются, пишши никакой не захочется, потом человек ослабнет, а там положили в больницу, и умер. Вот я теперь ничего не
ем, только чаем и живу, да водки когда
выпью при получке…
— Ну, барин, вы человек новый, и я вот расскажу всю нашу
работу, то
есть как за нее приняться.
Зеленый кубик для
работы самый вредный, а клейкий самый трудный — руки устают, мозоли
будут на руках.
Затем кубики
были смочены «в препорцию водицей», как выражался Кавказский, и сложены.
Работа окончена. Луговский и Кавказский омылись в чанах с водой, стоявших в кубочной, и возвратились в казарму, где уже начали собираться рабочие.
Было девять часов. До одиннадцати рабочие лежали на нарах, играли в карты, разговаривали. В одиннадцать — обед, после обеда до четырех опять лежали, в четыре — в кубочную до шести, а там — ужин и спать…
— И дай ему, господи, хороший человек
был, по
работе на барина и непохож: кубик, бывало, в пять минут изрежет, либо дрова колоть начнет, так не успеешь оглянуться, сажень готова…
А ночлежный хозяин все требовал за квартиру, угрожая вытолкать его. Кто-то из ночлежников посоветовал ему продать довольно поношенный полушубок, единственное его достояние, уверяя, что найдется
работа,
будут деньги, а полушубков в Москве сколько хошь.
Неведомо для мира копались они под землей на тридцатисаженной глубине, редко видя солнечный свет, редко дыша чистым воздухом. Удары их молотков и грохот взрывов не
были слышны на земле, и очень немногие знали об их
работе.
В 1886 году, осенью,
было приступлено к
работам.
Тогда только что приступили к
работам по постройке канала. Двое рабочих подняли на улице железную решетку колодца, в который стекают вода и нечистоты с улиц. Образовалось глубокое, четырехугольное, с каменными, покрытыми грязью стенами отверстие, настолько узкое, что с трудом в него можно
было опуститься. Туда спустили длинную лестницу. Один из рабочих зажег бензиновую лампочку и, держа ее в одной руке, а другой придерживаясь за лестницу, начал спускаться.
Это
была большая, высокая комната, с обвалившимися остатками лепной
работы на почерневшем потолке, с грязными, оборванными обоями. По стенам стояли самодельные кровати — доски на деревянных козлах.
Барыня обнаружила тут свою обычную предусмотрительность, чтобы не перепились ни кучера, ни повара, ни лакеи. Все они были нужны: одни готовить завтрак, другие служить при столе, а третьи — отвезти парадным поездом молодых и всю свиту до переправы через реку. Перед тем тоже
было работы немало. Целую неделю возили приданое за Волгу: гардероб, вещи, множество ценных предметов из старого дома — словом, целое имущество.
Неточные совпадения
Помалчивали странники, // Покамест бабы прочие // Не поушли вперед, // Потом поклон отвесили: // «Мы люди чужестранные, // У нас забота
есть, // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды.
— У нас забота
есть. // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды. // Ты дай нам слово крепкое // На нашу речь мужицкую // Без смеху и без хитрости, // По правде и по разуму, // Как должно отвечать, // Тогда свою заботушку // Поведаем тебе…
Крестьяне, как заметили, // Что не обидны барину // Якимовы слова, // И сами согласилися // С Якимом: — Слово верное: // Нам подобает
пить! //
Пьем — значит, силу чувствуем! // Придет печаль великая, // Как перестанем
пить!.. //
Работа не свалила бы, // Беда не одолела бы, // Нас хмель не одолит! // Не так ли? // «Да, бог милостив!» // — Ну,
выпей с нами чарочку!
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с
работой справиться // Да лоб перекрестить. //
Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!