Проходя мимо слепого, они толкнули старика, ноги его подогнулись, он грузно
сел на мостовую и стал щупать булыжники вокруг себя, а мертвое лицо поднял к небу, уже сплошь серому.
Неточные совпадения
Она вздрогнула, взглянула
на меня, чашка выскользнула из ее рук, упала
на мостовую и разбилась. Нелли была бледна; но, взглянув
на меня и уверившись, что я все видел и знаю, вдруг покраснела; этой краской сказывался нестерпимый, мучительный стыд. Я взял ее за руку и повел домой; идти было недалеко. Мы ни слова не промолвили дорогою. Придя домой, я
сел; Нелли стояла передо мной, задумчивая и смущенная, бледная по-прежнему, опустив в землю глаза. Она не могла смотреть
на меня.
Коротким движением тихо протянутой руки, указывающей, как поступить, чемоданы были водружены прямо
на мостовой, поодаль от парохода, и она
села на них, смотря перед собой разумно и спокойно, как человек, вполне уверенный, что совершающееся должно совершаться и впредь согласно ее желанию, но без какого бы то ни было утомительного с ее стороны участия.
Он вздохнул, оделся, умылся, безучастно оглядел своё жилище,
сел у окна и стал смотреть
на улицу. Тротуары,
мостовая, дома — всё было грязно. Не торопясь шагали лошади, качая головами,
на козлах сидели мокрые извозчики и тоже качались, точно развинченные. Как всегда, спешно шли куда-то люди; казалось, что сегодня они, обрызганные грязью и отсыревшие, менее опасны, чем всегда.
Пискарев сбежал с лестницы.
На дворе точно стояла карета. Он
сел в нее, дверцы хлопнули, камни
мостовой загремели под колесами и копытами — и освещенная перспектива домов с яркими вывесками понеслась мимо каретных окон. Пискарев думал во всю дорогу и не знал, как разрешить это приключение. Собственный дом, карета, лакей в богатой ливрее… — всё это он никак не мог согласить с комнатою в четвертом этаже, пыльными окнами и расстроенным фортепианом.
Так я и устроил: в карете
на сиденье положил два целкювых, что за экипаж следовало, а сам открыл дверцу — и только задом-то выполз и ступил
на мостовую, как вдруг слышу: «б-гись!», и мимо самой моей спины пролетела пара вороных лошадей в коляске и прямо к подъезду, и я вижу — французский посол в мундире и во всех орденах скоро
сел и поскакал, а возле меня как из земли вырос этот мой посол-француз, тоже очень взволнован, и говорит: