Мосолов, сам тамбовский помещик,
сдал дом под номера какому-то земляку-предпринимателю, который умер в конце восьмидесятых годов, но и его преемник продолжал хранить традиции первого.
Неточные совпадения
Когда Василия Голицына, по проискам врагов, в числе которых был Троекуров, сослали и секвестровали его имущество, Петр I подарил его
дом грузинскому царевичу, потомки которого уже не жили в
доме, а
сдавали его внаем под торговые здания. В 1871 году
дом был продан какому-то купцу. Дворец превратился в трущобу.
То же самое произошло и с
домом Троекурова. Род Троекуровых вымер в первой половине XVIII века, и
дом перешел к дворянам Соковниным, потом к Салтыковым, затем к Юрьевым, и, наконец, в 1817 году был куплен «Московским мещанским обществом», которое поступило с ним чисто по-мещански:
сдало его под гостиницу «Лондон», которая вскоре превратилась в грязнейший извозчичий трактир, до самой революции служивший притоном шулеров, налетчиков, барышников и всякого уголовного люда.
Отыскали новое помещение, на Мясницкой. Это красивый
дом на углу Фуркасовского переулка. Еще при Петре I принадлежал он Касимовскому царевичу, потом Долгорукову, умершему в 1734 году в Березове в ссылке, затем Черткову, пожертвовавшему свою знаменитую библиотеку городу, и в конце концов купчиха Обидина купила его у князя Гагарина, наследника Чертковых, и
сдала его под Кружок.
Дом Малкиеля, где был театр Бренко, перешел к миллионеру Спиридонову, который
сдал его под Охотничий клуб.
После смерти Шувалова, в конце девяностых годов, Волконский
сдал свой
дом в аренду кондитеру Завьялову. На роскошном барском особняке появилась вывеска...
Когда Елисеев
сдал третий этаж этого
дома под одной крышей с магазином коммерческому суду, то там были водружены, как и во всех судах, символы закона: зерцало с указом Петра I и золоченый столб с короной наверху, о котором давным-давно ходили две строчки...
Висленев хочет
сдать дом под контору для бодростинских фабрик, и это очень умно, потому что и берет дорого, И сдает исправным плательщикам, а, главное, мне ни до чего этого дела нет, а я сержусь.
Неточные совпадения
И, уехав домой, ни минуты не медля, чтобы не замешивать никого и все концы в воду, сам нарядился жандармом, оказался в усах и бакенбардах — сам черт бы не узнал. Явился в
доме, где был Чичиков, и, схвативши первую бабу, какая попалась,
сдал ее двум чиновным молодцам, докам тоже, а сам прямо явился, в усах и с ружьем, как следует, к часовым:
— Да, может быть, воевода и
сдал бы, но вчера утром полковник, который в Буджаках, пустил в город ястреба с запиской, чтобы не отдавали города; что он идет на выручку с полком, да ожидает только другого полковника, чтоб идти обоим вместе. И теперь всякую минуту ждут их… Но вот мы пришли к
дому.
Я приехал в Казань, опустошенную и погорелую. По улицам, наместо
домов, лежали груды углей и торчали закоптелые стены без крыш и окон. Таков был след, оставленный Пугачевым! Меня привезли в крепость, уцелевшую посереди сгоревшего города. Гусары
сдали меня караульному офицеру. Он велел кликнуть кузнеца. Надели мне на ноги цепь и заковали ее наглухо. Потом отвели меня в тюрьму и оставили одного в тесной и темной конурке, с одними голыми стенами и с окошечком, загороженным железною решеткою.
— Мне удалось очень дешево купить этот
дом. Половину его я
сдаю доктору Ипполиту Донадье…
— Домовладелец здешний, сын советника губернского правления, уважаемого человека. Семью отправил на Волгу,
дом выгодно
сдал военному ведомству. Из войны жив не вылезет — порок сердца нажил.