Неточные совпадения
И действительно, пролетка сворачивает на площадь, во двор Тверской
части, останавливается у грязного двухэтажного здания, внизу которого находится
пожарный сарай, а верхний этаж занят секретной тюрьмой с камерами для политических и особо важных преступников.
Автомобиль бешено удирал от
пожарного обоза, запряженного отличными лошадьми. Пока не было телефонов, пожары усматривали с каланчи
пожарные. Тогда не было еще небоскребов, и вся Москва была видна с каланчи как на ладони. На каланче, под шарами, ходил день и ночь часовой. Трудно приходилось этому «высокопоставленному» лицу в бурю-непогоду, особенно в мороз зимой, а летом еще труднее: солнце печет, да и пожары летом
чаще, чем зимой, — только гляди, не зевай! И ходит он кругом и «озирает окрестности».
Ночью вывешивались вместо шаров фонари: шар — белый фонарь, крест — красный. А если красный фонарь сбоку, на том месте, где днем — красный флаг, — это сбор всех
частей. По третьему номеру выезжали
пожарные команды трех
частей, по пятому — всех
частей.
Когда случилась злополучная ходынская катастрофа, на рассвете, пока еще раздавались крики раздавленных,
пожарные всех
частей примчались на фурах и, спасая уцелевших, развозили их по больницам. Затем убирали изуродованные трупы, и бешено мчались фуры с покойниками на кладбище, чтобы скорее вернуться и вновь везти еще и еще…
Было и еще одно занятие у
пожарных. Впрочем, не у всех, а только у Сущевской
части: они жгли запрещенные цензурой книги.
У Петровского театра стояли
пожарные дроги с баграми, запряженные светло-золотистыми конями Сущевской
части. А у Немецкого клуба — четверки пегих битюгов Тверской
части.
Бешено грохочут по Тверской один за другим дьявольские поезда мимо генерал-губернаторского дома, мимо Тверской
части, на которой развевается красный флаг — сбор всех
частей. Сзади
пожарных, стоя в пролетке и одной рукой держась за плечо кучера, лихо несется по Тверской полковник Арапов на своей паре и не может догнать
пожарных…
Теперь
пожарное дело в Москве доведено до совершенства, люди воспитанны, выдержанны, снабжены всем необходимым. Дисциплина образцовая — и та же былая удаль и смелость, но сознательная, вооруженная технической подготовкой, гимнастикой, наукой… Быстрота выездов на пожар теперь измеряется секундами. В чистой казарме, во втором этаже, дежурная
часть — одетая и вполне готовая. В полу казармы широкое отверстие, откуда видны толстые, гладко отполированные столбы.
Выше векового каштана стояла каланча, с которой часовой иногда давал тревожные звонки о пожаре, после чего следовали шум и грохот выезжающей
пожарной команды,
чаще слышалась нецензурная ругань пьяных, приводимых в «кутузку», а иногда вопли и дикие крики упорных буянов, отбивающих покушение полицейских на их свободу…
Как-то с пожара на Татарской я доехал до Пятницкой
части с
пожарными, соскочил с багров и, прокопченный дымом, весь в саже, прошел в ближайшие Суконные бани.
Но шум был таков, что он едва слышал даже свой голос, а сзади памятника, у
пожарной части, образовался хор и, как бы поднимая что-то тяжелое, кричал ритмично:
Неточные совпадения
— Куда они идут? — шепотом спросила Варвара, прижимаясь к Самгину; он посторонился, глядя, как
пожарные, сняв с телеги лома, пошли на баррикаду. Застучали
частые удары, затрещало, заскрипело дерево.
Подъехав к
части мимо
пожарного часового, пролетка с арестантом въехала во двор полицейской
части и остановилась у одного из подъездов.
Пьяное, кровавое, безобразное побоище продолжалось часа три, до тех пор, пока наряженным воинским
частям вместе с
пожарной командой не удалось, наконец, оттеснить и рассеять озверевшую толпу. Два полтинничных заведения были подожжены, но пожар скоро затушили. Однако на другой же день волнение вновь вспыхнуло, на этот раз уже во всем городе и окрестностях. Совсем неожиданно оно приняло характер еврейского погрома, который длился дня три, со всеми его ужасами и бедствиями.
Свежий и выспавшийся, я надел фрак со всеми регалиями, как надо было по обязанностям официального корреспондента, и в 10 часов утра пошел в редакцию. Подхожу к Тверской
части и вижу брандмейстера, отдающего приказание
пожарным, выехавшим на площадь на трех фурах, запряженных парами прекрасных желтопегих лошадей. Брандмейстер обращается ко мне:
— Действительно-с. Знаю только, что при
пожарной команде в третьей Адмиралтейской
части воспитание получил. Покойный Семен Иваныч велел это меня на
пожарную трубу положить и сказал при этом: бог даст, брантмейстер выйдет! И вышел-с.