Неточные совпадения
Там, где в болоте по ночам раздавалось кваканье лягушек и неслись вопли ограбленных завсегдатаями трактира, засверкали огнями окна дворца обжорства,
перед которым стояли день и ночь дорогие дворянские запряжки, иногда еще с выездными лакеями в ливреях. Все
на французский манер в угоду требовательным клиентам сделал Оливье — только одно русское оставил: в
ресторане не было фрачных лакеев, а служили московские половые, сверкавшие рубашками голландского полотна и шелковыми поясами.
Потом «фрачники» появились в загородных
ресторанах. Расчеты с буфетом производились марками. Каждый из половых получал утром из кассы
на 25 рублей медных марок, от 3 рублей до 5 копеек штука, и,
передавая заказ гостя, вносил их за кушанье, а затем обменивал марки
на деньги, полученные от гостя.
Неточные совпадения
Об этом писали в письмах и
передавали устно те деревенские соседи, которым случалось ее видеть и
на улице и у самой Анны Марковны, — швейцары и номерные гостиниц, лакеи маленьких
ресторанов, извозчики, мелкие подрядчики.
— Да вот…
на что лучше… Знаете, как он принимает в Петербурге? Сидит голый в ванне по самое горло, только голова его рыжая над водою сияет, — и слушает. А какой-нибудь тайный советник стоит, почтительно
перед ним согнувшись, и докладывает… Обжора он ужасный… и действительно умеет поесть; во всех лучших
ресторанах известны битки а La Квашнин. А уж насчет бабья и не говорите. Три года тому назад с ним прекомичный случай вышел…
В самых разнообразных формах и видах является он
перед нами всюду: и
на улице, и в кафешантанах, и в
ресторанах, и даже в бесчисленных канцеляриях, и, по-видимому, улыбка никогда не сходит с лица его.
Недовольство и озлобление не мешали Онегину франтить, «блестеть» и в театре, и
на бале, и в модном
ресторане, кокетничать с девицами и серьезно ухаживать за ними в замужестве, а Печорину блестеть интересной скукой и мыкать свою лень и озлобление между княжной Мери и Бэлой, а потом рисоваться равнодушием к ним
перед тупым Максимом Максимычем: это равнодушие считалось квинтэссенцией донжуанства.
Иван Шишкин, уставши наконец шататься по дорожкам, сел в тени старого вяза
на скамейку, помещавшуюся у площадки пред павильоном, куда
на летний сезон переселился некий предприниматель и открывал там кафе-ресторан и кондитерскую. По краям площадки,
перед скамейками стояли зеленые столики — признак того, что предприниматель уже открыл свою летнюю деятельность к услаждению славнобубенской гуляющей публики. Экс-гимназист снял фуражку, обтер со лба пот, взъерошил немножко волосы и закурил папироску.