Неточные совпадения
Я много лет часами ходил по площади, заходил к Бакастову и
в другие
трактиры, где с утра воры и бродяги дуются на бильярде или
в азартную биксу или фортунку, знакомился с этим людом и изучал разные
стороны его быта. Чаще всего я заходил
в самый тихий
трактир, низок Григорьева, посещавшийся более скромной Сухаревской публикой: тут игры не было, значит, и воры не заходили.
В прежние годы Охотный ряд был застроен с одной
стороны старинными домами, а с другой — длинным одноэтажным зданием под одной крышей, несмотря на то, что оно принадлежало десяткам владельцев. Из всех этих зданий только два дома были жилыми: дом, где гостиница «Континенталь», да стоящий рядом с ним
трактир Егорова, знаменитый своими блинами. Остальное все лавки, вплоть до Тверской.
Благодаря ей и верхнюю, чистую часть дома тоже называли «дыра». Под верхним
трактиром огромный подземный подвал, куда ведет лестница больше чем
в двадцать ступеней. Старинные своды невероятной толщины — и ни одного окна. Освещается газом. По
сторонам деревянные каютки — это «каморки», полутемные и грязные. Посередине стол, над которым мерцает
в табачном дыме газовый рожок.
По другую
сторону площади,
в узком переулке за Лоскутной гостиницей существовал «низок» —
трактир Когтева «Обжорка», где чаевничали разносчики и мелкие служащие да заседали два-три самых важных «облаката от Иверской». К ним приходили писать прошения всякого сорта люди. Это было «народное юридическое бюро».
Неточные совпадения
Так же, казалось, он не замечал и того, что
в трактире или на берегу, среди лодок, рыбаки умолкали
в его присутствии, отходя
в сторону, как от зачумленного.
По праздникам его иногда видели
в трактире, но он никогда не присаживался, а торопливо выпивал за стойкой стакан водки и уходил, коротко бросая по
сторонам: «да», «нет», «здравствуйте», «прощай», «помаленьку» — на все обращения и кивки соседей.
Но когда перед ним развернулась площадь, он увидел, что немногочисленные прохожие разбегаются во все
стороны, прячутся во двор
трактира извозчиков, только какой-то высокий старик с палкой
в руке, держась за плечо мальчика, медленно и важно шагает посреди площади, направляясь на Арбат.
Он велел Захару и Анисье ехать на Выборгскую
сторону, где решился оставаться до приискания новой квартиры, а сам уехал
в город, отобедал наскоро
в трактире и вечер просидел у Ольги.
Бумага для письма, которую ему подали
в трактире, была грязненький клочок обыкновенной письменной бумаги, плохого сорта и на обратной
стороне которого был написан какой-то счет.