Неточные совпадения
Он играл
в Народном театре на Солянке и
в Артистическом
кружке.
Кругом,
в низких прокуренных залах, галдели гости, к вечеру уже подвыпившие. Среди них сновали торгаши с мелочным товаром, бродили вокруг столов случайно проскользнувшие нищие, гремели
кружками монашки-сборщицы.
Молодой, красивый немец… Попал
в притон
в нетрезвом виде, заставили его пиво пить вместе с девками. Помнит только, что все пили из стаканов, а ему поднесли
в граненой
кружке с металлической крышкой, а на крышке птица, — ее только он и запомнил…
Полковница налила пива
в четыре стакана, а для меня
в хрустальную
кружку с мельхиоровой крышкой, на которой красовался орел.
Банкомет вскочил со стула, схватил меня одной рукой за лоб, а другой за подбородок, чтобы раскрыть мне рот. Оська стоял с
кружкой, готовый влить пиво насильно мне
в рот.
Я упорно молчал.
В голове мелькало: «Концы
в воду, Ларепланд с „малинкой“, немец,
кружка с птицей…»
Это был обряд «посвящения»
в члены
кружка. Так же подносился «Орел» почетным гостям или любому из участников «сред», отличившемуся красивой речью, удачным экспромтом, хорошо сделанным рисунком или карикатурой. Весело зажили «среды». Собирались, рисовали, пили и пели до утра.
Иногда
в семидесятых годах
в «Ад» заходили почетные гости — актеры Народного театра и Артистического
кружка для изучения типов.
В 1863 году
в Москве образовался
кружок молодежи, постановившей бороться активно с правительством. Это были студенты университета и Сельскохозяйственной академии.
В 1865 году, когда число участников увеличилось,
кружок получил название «Организация».
Организатором и душой
кружка был студент Ишутин, стоявший во главе группы, квартировавшей
в доме мещанки Ипатовой по Большому Спасскому переулку,
в Каретном ряду. По имени дома эта группа называлась ипатовцами. Здесь и зародилась мысль о цареубийстве, неизвестная другим членам «Организации».
В 1917 году «Эрмитаж» закрылся. Собирались
в кабинетах какие-то
кружки, но и кабинеты опустели…
Летом сбитенщиков сменяли торговцы квасами, и самый любимый из них был грушевый, из вареных груш, которые
в моченом виде лежали для продажи пирамидами на лотках, а квас черпали из ведра
кружками.
Московский артистический
кружок был основан
в шестидесятых годах и окончил свое существование
в начале восьмидесятых годов.
Кружок занимал весь огромный бельэтаж бывшего голицынского дворца, купленного
в сороковых годах купцом Бронниковым.
Кружку принадлежал ряд зал и гостиных, которые образовывали круг с огромными окнами на Большую Дмитровку с одной стороны, на Театральную площадь — с другой, а окна белого голицынского зала выходили на Охотный ряд.
Актеры могли еще видеться с антрепренерами
в театральных ресторанах: «Щербаки» на углу Кузнецкого переулка и Петровки, «Ливорно»
в Кузнецком переулке и «Вельде» за Большим театром; только для актрис, кроме
Кружка, другого места не было.
Провинциальные актеры имели возможность и дебютировать
в пьесах, ставившихся на сцене
Кружка — единственном месте, где разрешалось играть Великим постом.
Кружок умело обошел закон, запрещавший спектакли во время Великого поста,
в кануны праздников и по субботам.
Литературно-художественный
кружок основался совершенно случайно
в немецком ресторане «Альпийская роза» на Софийке.
Вход
в ресторан был строгий: лестница
в коврах, обставленная тропическими растениями, внизу швейцары, и ходили сюда завтракать из своих контор главным образом московские немцы. После спектаклей здесь собирались артисты Большого и Малого театров и усаживались
в двух небольших кабинетах.
В одном из них председательствовал певец А. И. Барцал, а
в другом — литератор, историк театра
В. А. Михайловский — оба бывшие посетители закрывшегося Артистического
кружка.
И весной 1898 года состоялось
в ресторане «Эрмитаж» учредительное собрание, выработан был устав, а
в октябре 1899 года,
в год столетия рождения Пушкина, открылся Литературно-художественный
кружок в доме графини Игнатьевой, на Воздвиженке.
Отыскали новое помещение, на Мясницкой. Это красивый дом на углу Фуркасовского переулка. Еще при Петре I принадлежал он Касимовскому царевичу, потом Долгорукову, умершему
в 1734 году
в Березове
в ссылке, затем Черткову, пожертвовавшему свою знаменитую библиотеку городу, и
в конце концов купчиха Обидина купила его у князя Гагарина, наследника Чертковых, и сдала его под
Кружок.
Штрафы были такие:
в 2 часа ночи — 30 копеек,
в 2 часа 30 минут — 90 копеек, то есть удвоенная сумма плюс основная,
в 3 часа — 2 рубля 10 копеек,
в 3 часа 30 минут — 4 рубля 50 копеек,
в 4 часа — 9 рублей 30 копеек,
в 5 часов — 18 рублей 60 копеек, а затем
Кружок в 6 часов утра закрывался, и игроки должны были оставлять помещение, но нередко игра продолжалась и днем, и снова до вечера…
В это время Елисеев
в своем «дворце Бахуса» отделал роскошное помещение с лепными потолками и сдал его
Кружку. Тут были и удобные, сокровенные комнаты для «железки», и залы для исполнительных собраний, концертов, вечеров.
Завсегдатаи стола являлись после десяти часов и садились закусывать. Одни ужинали, другие играли
в скромные винт и преферанс, третьи проигрывались
в «железку» и штрафами покрывали огромные расходы
Кружка.
Ежедневно все игроки с нетерпением ждали прихода князей: без них игра не клеилась. Когда они появлялись, стол оживал. С неделю они ходили ежедневно, проиграли больше ста тысяч, как говорится, не моргнув глазом — и вдруг
в один вечер не явились совсем (их уже было решено провести
в члены-соревнователи
Кружка).
О последней так много писалось тогда и, вероятно, еще будет писаться
в мемуарах современников, которые знали только одну казовую сторону: исполнительные собрания с участием знаменитостей, симфонические вечера, литературные собеседования, юбилеи писателей и артистов с крупными именами, о которых будут со временем писать…
В связи с ними будут, конечно, упоминать и Литературно-художественный
кружок, насчитывавший более 700 членов и 54 875 посещений
в год.
Пошли маскарады с призами, обеды, выставки и субботние ужины, на которые съезжались буржуазные прожигатели жизни обоего пола. С Русским охотничьим клубом
в его новом помещении не мог спорить ни один другой клуб; по азарту игры достойным соперником ему явился впоследствии
Кружок.
Дворец этот был выстроен во второй половине восемнадцатого века поэтом М. М. Херасковым, и
в екатерининские времена здесь происходили тайные заседания первого московского
кружка масонов: Херасков, Черкасский, Тургенев, Н.
В. Карамзин, Енгалычев, Кутузов и «брат Киновион» — розенкрейцеровское имя Н. И. Новикова.
В 1792 году арестовали Н. И. Новикова, его
кружок, многих масонов.
«Народных заседаний проба
в палатах Аглицкого клоба». Может быть, Пушкин намекает здесь на политические прения
в Английском клубе. Слишком близок ему был П. Я. Чаадаев, проводивший ежедневно вечера
в Английском клубе, холостяк, не игравший
в карты, а собиравший около себя
в «говорильне»
кружок людей, смело обсуждавших тогда политику и внутренние дела. Некоторые черты Чаадаева Пушкин придал своему Онегину
в описании его холостой жизни и обстановки…
Первый дом назывался между своими людьми «Чебышевская крепость», или «Чебыши», а второй величали «Адом». Это — наследие нечаевских времен. Здесь
в конце шестидесятых годов была штаб-квартира, где жили студенты-нечаевцы и еще раньше собирались каракозовцы, члены
кружка «Ад».
В них так и хлынула Москва, особенно
в мужское и женское «дворянское» отделение, устроенное с неслыханными до этого
в Москве удобствами: с раздевальной зеркальной залой, с чистыми простынями на мягких диванах, вышколенной прислугой, опытными банщиками и банщицами. Раздевальная зала сделалась клубом, где встречалось самое разнообразное общество, — каждый находил здесь свой
кружок знакомых, и притом буфет со всевозможными напитками, от кваса до шампанского «Моэт» и «Аи».
Лавчонка была крохотная, так что старик гигант Алексей Ермилыч едва поворачивался
в ней, когда приходилось ему черпать из бочки ковши рассола или наливать из крана большую
кружку квасу. То и другое стоило по копейке.
Были еще немецкие рестораны, вроде «Альпийской розы» на Софийке, «Билло» на Большой Лубянке, «Берлин» на Рождественке, Дюссо на Неглинной, но они не типичны для Москвы, хотя кормили
в них хорошо и подавалось
кружками настоящее пильзенское пиво.
В ресторане за каждым столом, сплошь уставленным графинами и бутылками, сидят тесные
кружки бритых актеров, пестро и оригинально одетых: пиджаки и брюки водевильных простаков, ужасные жабо, галстуки, жилеты — то белые, то пестрые, то бархатные, а то из парчи.
С переходом
в «Ливорно» из солидных «Щербаков» как-то помельчало сборище актеров: многие из корифеев не ходили
в этот трактир, а ограничивались посещением по вечерам
Кружка или заходили
в немецкий ресторанчик Вельде, за Большим театром.
У всякого своя
кружка, а то просто какая-нибудь банка. Чай хозяйский, а хлеб и сахар свой, и то не у всех.
В некоторых мастерских мальчикам чай полагался только два раза
в год — на Рождество и на Пасху, по
кружке...