Неточные совпадения
— Верно, господин, он настоящий
барон, — зашептал мне Оська. — Теперь свидетельства на бедность да разные фальшивые удостоверения строчит…
А как печати на копченом стекле салит! Ежели желаете вид на жительство — прямо к нему. И такция недорогая… Сейчас ежели плакат, окромя бланка, полтора рубля, вечность — три.
— Обещались, Владимир Алексеевич,
а вот в газете-то что написали? Хорошо, что никто внимания не обратил, прошло пока…
А ведь как ясно — Феньку все знают за полковницу,
а барона по имени-отчеству целиком назвали, только фамилию другую поставили, его ведь вся полиция знает, он даже прописанный. Главное вот
барон…
— Здесь, за недостатком женщин, мужик сам и пашет, и стряпает, и корову доит, и белье починяет, — говорил мне
барон А. Н. Корф, — и уж если к нему попадет женщина, то он крепко держится за нее. Посмотрите, как он наряжает ее. Женщина у ссыльных пользуется почетом.
Тут я записал девять стариков в возрасте от 65 до 85 лет. Один из них, Ян Рыцеборский, 75 лет, с физиономией солдата времен очаковских, до такой степени стар, что, вероятно, уже не помнит, виноват он или нет, и как-то странно было слышать, что всё это бессрочные каторжники, злодеи, которых
барон А. Н. Корф, только во внимание к их преклонным летам, приказал перевести в поселенцы.
К сожалению, далеко не все, обращавшиеся к
барону А. Н. Корфу, просили того, что нужно.
Неточные совпадения
Я эту басенку вам былью поясню. // Матрёне, дочери купецкой, мысль припала, // Чтоб в знатную войти родню. // Приданого за ней полмиллиона. // Вот выдали Матрёну за
Барона. // Что ж вышло? Новая родня ей колет глаз // Попрёком, что она мещанкой родилась, //
А старая за то, что к знатным приплелась: // И сделалась моя Матрёна // Ни Пава, ни Ворона.
По статской я служил, тогда //
Барон фон Клоц в министры метил, //
А я — // К нему в зятья.
— Нет, вы обратите внимание, — ревел Хотяинцев, взмахивая руками, точно утопающий. — В армии у нас командуют остзейские
бароны Ренненкампфы, Штакельберги, и везде сколько угодно этих бергов, кампфов. В средней школе — чехи. Донской уголь — французы завоевали. Теперь вот бессарабец-царанин пошел на нас: Кассо, Пуришкевич, Крушеван, Крупенский и — черт их сосчитает!
А мы, русские, — чего делаем? Лапти плетем,
а?
— Ну, в Художественный, сегодня «Дно»? Тоже не хочешь?
А мне нравится эта наивнейшая штука.
Барон там очень намекающий: рядился-рядился,
а ни к чему не пригодился. Ну, я пошел.
Барон вел процесс, то есть заставлял какого-то чиновника писать бумаги, читал их сквозь лорнетку, подписывал и посылал того же чиновника с ними в присутственные места,
а сам связями своими в свете давал этому процессу удовлетворительный ход. Он подавал надежду на скорое и счастливое окончание. Это прекратило злые толки, и
барона привыкли видеть в доме, как родственника.