Цитаты со словом «сёла»
Большая площадь в центре столицы, близ реки Яузы, окруженная облупленными каменными домами, лежит в низине, в которую спускаются, как ручьи в болото, несколько переулков. Она всегда курится. Особенно к вечеру. А чуть-чуть туманно или после дождя поглядишь сверху, с высоты переулка — жуть берет свежего человека: облако
село! Спускаешься по переулку в шевелящуюся гнилую яму.
В облаке пара на нас никто не обратил внимания. Мы
сели за пустой грязный столик. Ко мне подошел знакомый буфетчик, будущий миллионер и домовладелец. Я приказал подать полбутылки водки, пару печеных яиц на закуску — единственное, что я требовал в трущобах.
Через минуту Коське передали сумочку, и он убежал с ней стремглав, но не в условленное место, в Поляковский сад на Бронной, где ребята обыкновенно «тырбанили слам», а убежал он по бульварам к Трубе, потом к Покровке, а оттуда к Мясницкой части, где и
сел у ворот, в сторонке. Спрятал под лохмотья сумку и ждет.
За столом управляющий.
Сажусь.
Я
садился обыкновенно направо от входа, у окна, за хозяйский столик вместе с Григорьевым и беседовал с ним часами. То и дело подбегал к столу его сын, гимназист-первоклассник, с восторгом показывал купленную им на площади книгу (он увлекался «путешествиями»), брал деньги и быстро исчезал, чтобы явиться с новой книгой.
— Слышали, утром-то сегодня? Под Каменным мостом кит на мель
сел… Народищу там!
Неизменными посетителями Сухаревки были все содержатели антикварных магазинов. Один из них являлся с рассветом,
садился на ящик и смотрел, как расставляют вещи. Сидит, глядит и, чуть усмотрит что-нибудь интересное, сейчас ухватит раньше любителей-коллекционеров, а потом перепродаст им же втридорога. Нередко антиквары гнали его...
На Сухаревке жулью в одиночку делать нечего. А сколько сортов всякого жулья! Взять хоть «играющих»: во всяком удобном уголку
садятся прямо на мостовую трое-четверо и открывают игру в три карты — две черные, одна красная. Надо угадать красную. Или игра в ремешок: свертывается кольцом ремешок, и надо гвоздем попасть так, чтобы гвоздь остался в ремешке. Но никогда никто не угадает красной, и никогда гвоздь не остается в ремне. Ловкость рук поразительная.
— Ну, недорезанный,
садись! — приглашает его на тумбу московский Фигаро.
— Барин выпить хочет.
Садитесь, садитесь! Je vous prie! [Прошу вас! (фр.)]
—
Садись — гость будешь, вина купишь — хозяин будешь! — крикнул бородач-банкомет, тасовавший карты.
И лихачи и «голубчики» знали своих клубных седоков, и седоки знали своих лихачей и «голубчиков» — прямо шли,
садились и ехали. А то вызывались в клуб лихие тройки от Ечкина или от Ухарского и, гремя бубенцами, несли веселые компании за заставу, вслед за хором, уехавшим на парных долгушах-линейках.
Вдруг кто-нибудь
садился за рояль.
Огромная несуразная комната. Холодно. Печка дымит. Посредине на подстилке какое-нибудь животное: козел, овца, собака, петух… А то — лисичка. Юркая, с веселыми глазами, сидит и оглядывается; вот ей захотелось прилечь, но ученик отрывается от мольберта, прутиком пошевелит ей ногу или мордочку, ласково погрозит, и лисичка
садится в прежнюю позу. А кругом ученики пишут с нее и посреди сам А. С. Степанов делает замечания, указывает.
Столовка была открыта ежедневно, кроме воскресений, от часу до трех и всегда была полна. Раздетый, прямо из классов, наскоро прибегает сюда ученик, берет тарелку и металлическую ложку и прямо к горящей плите, где подслеповатая старушка Моисеевна и ее дочь отпускают кушанья.
Садится ученик с горячим за стол, потом приходит за вторым, а потом уж платит деньги старушке и уходит. Иногда, если денег нет, просит подождать, и Моисеевна верила всем.
Чтобы москвичу получить этот княжеский титул, надо только подойти к лихачу, гордо
сесть в пролетку на дутых шинах и грозно крикнуть...
Назвал его Грачев Мальчиком и
поселил в лавке.
Он как-то прятал деньги в рукава, засовывал их в диван, куда
садился знакомый подрядчик, который брал и уносил эти деньги, вел им счет и после, на дому, рассчитывался с Петром Кирилычем.
Старые москвичи-гурманы перестали ходить к Тестову. Приезжие купцы, не бывавшие несколько лет в Москве, не узнавали трактира. Первым делом — декадентская картина на зеркальном окне вестибюля… В большом зале — модернистская мебель, на которую десятипудовому купчине и
сесть боязно.
— Время такое-с, все разъехамшись… Во всем коридоре одна только Языкова барыня… Кто в парк пошел, кто на бульваре сидит… Ко сну прибудут, а теперь еще солнце не
село.
Через несколько минут легкий стук в дверь, и вошел важный барин в ермолке с кисточкой, в турецком халате с красными шнурами. Не обращая на нас никакого внимания, он прошел, будто никого и в комнате нет,
сел в кресло и стал барабанить пальцами по подлокотнику, а потом закрыл глаза, будто задремал. В маленькой прихожей кто-то кашлянул. Барин открыл глаза, зевнул широко и хлопнул в ладоши.
Я вышел на улицу и только хотел
сесть на извозчика, как увидел моего товарища по журнальной работе — иллюстратора Н. А. Богатова.
Самым интересным был финал суда: когда приговор был прочитан, из залы заседания вышел почтенный, профессорского вида старик,
сел на лихача, подозвал городового, передал ему конверт, адресованный на имя председателя суда, и уехал.
Делалось это под видом сбора на «погорелые места». Погорельцы, настоящие и фальшивые, приходили и приезжали в Москву семьями. Бабы с ребятишками ездили в санях собирать подаяние деньгами и барахлом, предъявляя удостоверения с гербовой печатью о том, что предъявители сего едут по сбору пожертвований в пользу сгоревшей деревни или
села. Некоторые из них покупали особые сани, с обожженными концами оглоблей, уверяя, что они только сани и успели вырвать из огня.
Завсегдатаи «вшивой биржи». Их мало кто знал, зато они знали всех, но у них не было обычая подавать вида, что они знакомы между собой. Сидя рядом, перекидывались словами, иной подходил к занятому уже столу и просил, будто у незнакомых, разрешения
сесть. Любимое место подальше от окон, поближе к темному углу.
Последний встает перед начальством, а дама офицера, чувствуя себя в полном праве,
садится на его место.
С десяти утра
садился за работу — делать парики, вшивая по одному волосу: в день был урок сделать в три пробора 30 полос.
Завсегдатаи стола являлись после десяти часов и
садились закусывать. Одни ужинали, другие играли в скромные винт и преферанс, третьи проигрывались в «железку» и штрафами покрывали огромные расходы Кружка.
Подходили к этому столу самые солидные московские охотники,
садились, и разговоры иногда продолжались до поздней ночи.
В одной из этих комнат стояло четыре круглых стола, где за каждый
садилось по двенадцати человек.
Садился старичок, смотрел вокруг, старался слушать вначале, а потом тихо засыпал.
Входишь — обычно публики никакой.
Сядешь в мягкое кресло. Ни звука. Только тикают старинные часы. Зеленые абажуры над красным столом с уложенными в удивительном порядке журналами и газетами, к которым редко прикасаются.
Принимает Елисеев скромно одетого человека в своем роскошном кабинете, сидя в кресле у письменного стола, и даже не предлагает ему
сесть.
Летом в телегу, а зимой в сани-розвальни запрягает Петр Кирсаныч немудрого старого мерина, выносит с десяток больших мешков,
садится на них, а за кучера — десятилетний внучек.
Придя в трактир, Федор
садился за буфетом вместе со своим другом Кузьмой Егорычем и его братом Михаилом — содержателями трактира. Алексей шел в бильярдную, где вел разговоры насчет бегов, а иногда и сам играл на бильярде по рублю партия, но всегда так сводил игру, что ухитрялся даже с шулеров выпрашивать чуть не в полпартии авансы, и редко проигрывал, хотя играл не кием, а мазиком.
Так, в левой зале крайний столик у окна с четырех часов стоял за миллионером Ив. Вас. Чижевым, бритым, толстенным стариком огромного роста. Он в свой час аккуратно
садился за стол, всегда почти один, ел часа два и между блюдами дремал.
Садимся за средний стол, десяток лет занимаемый редактором «Московского листка» Пастуховым. В белоснежной рубахе, с бородой и головой чуть не белее рубахи, замер пред нами в выжидательной позе Кузьма, успевший что-то шепнуть двум подручным мальчуганам-половым.
Садятся трое, распоясываются и заказывают: «Два и три!» И несет половой за гривенник две пары и три прибора. Третий прибор бесплатно. Да раз десять с чайником за водой сбегает.
И сама побежала с ним. Любовник в это время ушел, а сосед всю эту историю видел и рассказал ее в
селе, а там односельчане привезли в Москву и дразнили несчастного до старости… Иногда даже плакал старик.
Во втором зале этого трактира, в переднем углу, под большим образом с неугасимой лампадой, за отдельным столиком целыми днями сидел старик, нечесаный, небритый, редко умывающийся, чуть не оборванный… К его столику подходят очень приличные, даже богатые, известные Москве люди. Некоторым он предлагает
сесть. Некоторые от него уходят радостные, некоторые — очень огорченные.
Ночи он проводил в подвалах, около денег, как «скупой рыцарь». Вставал в десять часов утра и аккуратно в одиннадцать часов шел в трактир. Придет.
Сядет. Подзовет полового...
Является заемщик. Придет,
сядет.
—
Садиться приходила, да помещения нет, ремонтируется. У нее семеро детишек, и сидеть она будет за мужнины долги.
После больших праздников, когда пили и похмелялись неделями,
садились за работу почти голыми, сменив в трактире единственную рубашку на тряпку, чтобы только «стыд прикрыть».
После обеда мальчики убирают посуду, вытирают каток, а портные
садятся тотчас же за работу. Посидев за шитьем час, мастера, которым есть что надеть, идут в трактир пить чай и потом уже вместе с остальными пьют второй, хозяйский чай часов в шесть вечера и через полчаса опять сидят за работой до девяти.
Первую чару пил хозяин артели, а потом все
садились на скамейки, пили, закусывали, торговались и тут же «по пьяному делу» заключали условия с хозяином на словах, и слово было вернее нотариального контракта.
С подъезда вокзала я
сел в открытый автомобиль. И первое, что я увидел, это громаду Триумфальных ворот.
Цитаты из русской классики со словом «сёла»
Ассоциации к слову «сёла»
Предложения со словом «сесть»
- Видимо, мои слова ему понравились, потому что он, довольный собой, посмеялся, а потом попросил сесть рядом.
- И поняла, что не может снова сесть за руль и продолжить пробиваться к морю по этой чудовищной дорожной спирали.
- Сети материнства настолько опутали меня, что я не могла сесть написать 100 писем, как обещала, а пишу вот это первое, очень подробное, и надеюсь, что закончу его раньше, чем попаду в сети сна.
- (все предложения)
Предложения со словом «село»
- Видимо, мои слова ему понравились, потому что он, довольный собой, посмеялся, а потом попросил сесть рядом.
- И поняла, что не может снова сесть за руль и продолжить пробиваться к морю по этой чудовищной дорожной спирали.
- Сети материнства настолько опутали меня, что я не могла сесть написать 100 писем, как обещала, а пишу вот это первое, очень подробное, и надеюсь, что закончу его раньше, чем попаду в сети сна.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «сесть»
Сочетаемость слова «село»
Афоризмы русских писателей со словом «сесть»
- Дорогая, сядем рядом,
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу.
- Идите вперед, пока можете. А подкосятся ноги, — сядьте близ дороги да глядите на прохожих без досады и зависти: ведь и они далеко не уйдут!
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно