Неточные совпадения
— Так ты так и говори! — гремел он. — Так напрямик и объясняй: австрияк так австрияк, пруссак так пруссак, а мадьяр мне не сочиняй,
редактора зря не подводи. Вот что! Нешто с вас спросится? Вы намадьярите, а
редактору по шапке накладут!.. — И, видя «глубокое» впечатление, произведенное его
словами и его строгим окриком, он уже смирившимся и умилостивленным тоном прибавил, укоризненно качая головой...
Слово «казенная» было вычеркнуто, и номер задержан. Цензурный комитет помещался тогда на углу Сивцева Вражка и Б. Власьевского переулка. Я вошел и попросил доложить о себе председателю цензурного комитета В.В. Назаревскому, которым и был приглашен в кабинет. Я рассказал о моем противоцензурном поступке, за который в те блаженные времена могло
редактору серьезно достаться, так как «преступление» — выпуск номера без разрешения цензуры — было налицо.
Последние строчки особенно понятны, — постоянный сотрудник и
редактор «Русской мысли» М.Н. Ремезов занимал, кроме того, важный пост иностранного цензора, был в больших чинах и пользовался влиянием в управлении по делам печати, и часто, когда уж очень высоко ставил парус В.А. Гольцев, бурный вал со стороны цензуры налетал на ладью «Русской мысли», и М.Н. Ремезов умело «отливал воду», и ладья благополучно миновала бури цензуры и продолжала плыть дальше, несмотря на то, что, по
словам М.Н. Ремезова...
Который из братьев Гермониусов был в «Русском
слове»
редактором, не знаю, но номинальным числился Киселев.
Неточные совпадения
Один из его фельетонов был сплошь написан излюбленными
редактором фразами, поговорками, цитатами: «Уж сколько раз твердили миру», — начинался фельетон стихом басни Крылова, и, перечислив избитыми
словами все то, о чем твердили миру, Робинзон меланхолически заканчивал перечень: «А Васька слушает да ест».
— Живешь в «Волге»? Зайду. Там — Стрешнева, певица — удивительная! А я, брат, тут замещаю
редактора в «Нашем
слове». «Наш край», «Наше
слово», — все, брат, наше!
Его
слова развязали языки, люди как будто очнулись от дремоты, первым выступил
редактор, он, растирая ладонью сероватую бородку, сказал:
Самгину казалось, что
редактор говорит умно, но все-таки его словесность похожа на упрямый дождь осени и вызывает желание прикрыться зонтиком.
Редактора слушали не очень почтительно, и он находил только одного единомышленника — Томилина, который, с мужеством пожарного, заливал пламень споров струею холодных
слов.
—
Словом, «родная сестра тому кобелю, которого вы, наверное, знаете», — замечает
редактор журнала «Природа и охота» Л. П. Сабанеев и обращается к продавцу: — Уходи, Сашка, не проедайся. Нашел кого обмануть! Уж если Александру Михайлычу несешь собаку, так помни про хвост. Понимаешь, прохвост, помни!