Неточные совпадения
Основал ее
писатель Н.Ф. Павлов
и начал печатать в своей типографии в доме Клевезаль, против Мясницкой части. Секретарем редакции был Н.С. Скворцов, к которому, после смерти Павлова, в 1864 году перешла газета, —
и сразу стала в оппозицию «Московским ведомостям» М.Н. Каткова
и П.М. Леонтьева.
В конце 70-х годов примкнули к газете П.Д. Боборыкин, С.Н. Южаков, С.А. Муромцев, М.М. Ковалевский, В.А. Гольцев
и писатели-народники Н.Н. Златовратский
и Ф.Д. Нефедов, а затем Д.Н. Анучин, П.
И. Бларамберг, Г.А. Джаншиев, С.Ф. Фортунатов.
Много тогда поработал по холере доктор
и писатель С.Я. Елпатьевский, который своей неутомимостью, знанием местных условий
и народа спас тысячи людей.
И кто бы мог подумать, что из ультракрасного молодого
писателя вырастет «известный Гурлянд» — сотрудник официозных изданий. В Ярославле в это время был губернатором, впоследствии глава царского правительства, Штюрмер, напыщенный вельможа.
И, поздоровавшись с Н.П. Кичеевым, подошедший человек, очень похожий на
писателя Писемского, сел за стол
и протянул мне руку...
В числе их были, между прочим, студент Ф.Н. Плевако, потом знаменитый адвокат, А.М. Дмитриев — участник студенческих беспорядков в Петербурге в 1862 году
и изгнанный за это из университета (впоследствии
писатель «Барон Галкин», автор популярной в то время «Падшей»)
и учитель Жеребцов.
Василий Николаевич Андреев-Бурлак был не менее талантливым рассказчиком
и писателем, чем актером.
Кое-кто знал, правда, что основатель московского «Будильника» был художник
и писатель А.П. Сухов,
и этим ограничивались, не вникая в подробности его биографии, а человек это был интереснейший.
Совершенно неожиданно «Развлечение» перешло в собственность Ивану Андреевичу Морозову, книжнику-лубочнику с Никольской, издававшему копеечные листовки
и разные «страшные» повести или романы известных
писателей, но под другими названиями, а то
и под теми же, но авторы были другие.
Это, помню, был вечер очень многолюдный, на котором присутствовал, между прочим,
и педагог-писатель В.А. Острогорский, который вступился за В.А. Гольцева, а Д.
И. Тихомиров — за Н.Н.
Знакомство состоялось у артистов нашего театра М.
И. Писарева
и А.Я. Гламы-Мещерской, у которых часто бывали многие литературные знаменитости того времени: С.А. Юрьев, В.М. Лавров, В.А. Гольцев
и весь кружок «Русской мысли»; наезжали петербургские
писатели: Г.
И. Успенский, Н.К. Михайловский, А.Н. Плещеев.
Сергей Андреевич Юрьев был одним из самых оригинальных литературных представителей блестящей плеяды людей сороковых годов: выдающийся публицист, критик, драматический
писатель, знаток сцены, ученый
и философ.
Вследствие болезни глаз бросил свою любимую науку
и весь отдался литературе: переводил Шекспира, Кальдерона, Лопе де Вега, читал лекции
и в 1878 году был избран председателем Общества любителей российской словесности, а после смерти А.Н. Островского — председателем Общества драматических
писателей.
В десять ужин, а после ужина уходит в кабинет
и до четырех часов стучит на своем «ремингтоне». Летом тот же режим — только больше на воздухе. Любитель цветов, В.М. Лавров копается в саду, потом ходит за грибами, а по ночам делает переводы на русский язык польских
писателей или просматривает материалы для очередного номера журнала, которые ему привозили из редакции.
У В.М. Лаврова в библиотеке в Малеевке было много книг
и хранился очень им сберегаемый альбом, в котором имелись автографы многих писателей-друзей. Альбом этот В.М. Лавров редко кому показывал
и только изредка прочитывал приезжавшим к нему отдельные записи.
Каталог — целый том, стоит 400 рублей»,
и второе: «Портретная галерея русских
писателей (120 масляной краской), оставшаяся после покойного М.П. Погодина, продается, Софийская набережная, д.
Ковалевский, М.
И. Кази,
писатель Д.В. Григорович, П.П. Семенов-Тяньшанский, адмирал Макаров, заведующие отделами
и строители, Амфитеатров, который всегда затаскивал с собой
и меня.
Так же В.М. Дорошевич изучил дело осужденных братьев Скитских в Полтаве, добился через печать нового следствия, в результате которого было полное оправдание невиновных. В обоих случаях он был репортером. А В.Г. Короленко? Многие
и многие русские
писатели отдавали репортажу много сил, внимания
и находчивости.
Я бесконечно любил это дело
и отдавался ему весь, часто не без риска.
И никогда ни одно мое сообщение не было опровергнуто. Все было строгой, проверенной, чистой правдой.
И если теперь я пишу эти строки, так только потому, что я — репортер — имею честь быть членом Союза советских
писателей.
Цитует немедленно тех и других древних
писателей и чуть только видит какой-нибудь намек или просто показалось ему намеком, уж он получает рысь и бодрится, разговаривает с древними писателями запросто, задает им запросы и сам даже отвечает на них, позабывая вовсе о том, что начал робким предположением; ему уже кажется, что он это видит, что это ясно, — и рассуждение заключено словами: «так это вот как было, так вот какой народ нужно разуметь, так вот с какой точки нужно смотреть на предмет!» Потом во всеуслышанье с кафедры, — и новооткрытая истина пошла гулять по свету, набирая себе последователей и поклонников.
— Не совсем обошла, некоторые — касаются, — сказала Марина, выговорив слово «касаются» с явной иронией, а Самгин подумал, что все, что она говорит, рассчитано ею до мелочей, взвешено. Кормилицыну она показывает, что на собрании убогих людей она такая же гостья, как и он. Когда
писатель и Лидия одевались в магазине, она сказала Самгину, что довезет его домой, потом пошепталась о чем-то с Захарием, который услужливо согнулся перед нею.
Неточные совпадения
А Степан Аркадьич был не только человек честный (без ударения), но он был че́стный человек (с ударением), с тем особенным значением, которое в Москве имеет это слово, когда говорят: че́стный деятель, че́стный
писатель, че́стный журнал, че́стное учреждение, че́стное направление,
и которое означает не только то, что человек или учреждение не бесчестны, но
и то, что они способны при случае подпустить шпильку правительству.
Она пишет детскую книгу
и никому не говорит про это, но мне читала,
и я давал рукопись Воркуеву… знаешь, этот издатель…
и сам он
писатель, кажется.
— Я не могу вполне с этим согласиться, — отвечал Алексей Александрович. — Мне кажется, что нельзя не признать того, что самый процесс изучения форм языков особенно благотворно действует на духовное развитие. Кроме того, нельзя отрицать
и того, что влияние классических
писателей в высшей степени нравственное, тогда как, к несчастью, с преподаванием естественных наук соединяются те вредные
и ложные учения, которые составляют язву нашего времени.
Автор статьи был очень молодой
и больной фельетонист, очень бойкий как
писатель, но чрезвычайно мало образованный
и робкий в отношениях личных.
Левин нахмурился, холодно пожал руку
и тотчас же обратился к Облонскому. Хотя он имел большое уважение к своему, известному всей России, одноутробному брату
писателю, однако он терпеть не мог, когда к нему обращались не как к Константину Левину, а как к брату знаменитого Кознышева.