За столом сидят: Арнольди, Курепин, Кичеев,
новый издатель Левинский; стоят Ан. Чехов, Амфитеатров, Пассек, Сергеенко, а входящим в дверь изображен я, в высоких сапогах и с рукописью в руках.
Неточные совпадения
Утвердили Н.П. Ланина редактором-издателем: пусть рекламирует шипучие воды и русское шампанское. Но и с
новым редактором газета не шла.
На дворе стоял почти зимний холод. Улицы покрыты были какой-то гололедицей, чем-то средним между замерзшим дождем и растаявшим снегом, когда в скромную в то время квартиру
нового редактора-издателя вошел Иван Андреевич Вашков, довольно хороший и известный в Москве литератор, но вечно бедствовавший, частью благодаря своему многочисленному семейству, состоявшему из семи или восьми душ, а частью (и даже большей) благодаря своей губительной и неудержимой страсти к вину.
Для редакторов открылись двери тюрем, на
издателей посыпались денежные штрафы, сажали редакторов и прикрывали газеты. Нужно было или платить штраф, сохраняя издание, или на место посаженного редактора выставлять
нового, запасного. Таких явилось сколько угодно.
Вскоре после исчезновения князя прекратился в конце года и «Курьер», в мае 1895 года вышел снова в
новом издательстве Е. Коган, а в сентябре 1896 года под газетой стояла подпись: редактор-издатель Я.А. Фейгин.
С начала 1897 года подпись Я.А. Фейгина появилась еще в числе пятерых
издателей под
новым журналом «Бюллетень Хлебной биржи». Последний издавался на средства богатых московских хлебных торговцев, а о втором его издании — «Курьере торговли и промышленности» — редактор «Московского листка» Н.И. Пастухов ядовито замечал, что он «жареным пахнет».
В.М. Лаврову удалось тогда объединить вокруг
нового журнала лучшие литературные силы. Прекрасно обставленная редакция, роскошная квартира
издателя, где задавались обеды и ужины для сотрудников журнала, быстро привлекли внимание. В первые годы издания журнала за обедом у В.М. Лаврова С.А. Юрьев сообщил, что известный художник В.В. Пукирев, картина которого «Неравный брак» только что нашумела, лежит болен и без всяких средств.
Неточные совпадения
Итак, трудись теперь, профессор мой почтенный, // Копти над книгами, и день и ночь согбенный! // Пролей на знания людские
новый свет, // Пиши творения высокие, поэт, — // И жди, чтоб мелочей какой-нибудь
издатель, // Любимцев публики бессовестный ласкатель. // Который разуметь язык недавно стал, // Пером завистливым тебя везде марал… // Конечно, для него довольно и презренья!.. // Холодность публики — вот камень преткновенья, // Вот бич учености, талантов и трудов! // и проч.
Мы закурили трубки, позавтракали и стали дожидаться
новых посетителей, предполагая, что в этот же день должны явиться к нам
издатели журналов, в чем и не ошиблись.
Один из
издателей «Собеседника» (конечно, княгиня Дашкова) замечает, что это «совсем
нового рода сочинение служит к украшению сего издания».
Как только я сделался издателем-редактором"Библиотеки для чтения", я предложил ему взять на себя отдел иностранной литературы. Он писал обзоры
новых книг, выходивших по-немецки, по-английски и по-французски. Каждый месяц из книжных магазинов ему доставляли большие кипы книг; он подвергал их слишком быстрому просмотру, так что его обозрения получали отрывочный и малолитературный колорит.
Но пикантно — и для личности будущего
издателя"
Нового времени"знаменательно — то, что он мое письмо показал Коршу и сознался мне в этом с легким сердцем. И еще пикантнее то, что сам Корш, уволивший меня без всякой основательной причины, весной, когда Парижская коммуна переживала осаду, обратился ко мне с предложением: не хочу ли я по английским газетам составлять заметки об этой осаде.