Неточные совпадения
Псевдоним очень остроумный и правдивый, так как в фельетонах участвовало несколько человек, а Лукин собирал весь этот материал в фельетон, который выходил в Петербурге по субботам.
Не знаю, как платил Нотович, но я от Лукина получал 5 копеек за строчку и много
зарабатывал, так как чуть
не ежедневно давал заметки, которые нельзя было печатать в Москве, а в «Новостях» они проходили.
Только мы, очень немногие, далеко даже
не все постоянные сотрудники, знали, что
работали в газете и П.Л. Лавров, и Н.Г. Чернышевский, поместивший в 1885 году свой первый фельетон за подписью «Андреев», и другие революционные демократы.
Я
не любил
работать в редакции — уж очень чинно и холодно среди застегнутых черных сюртуков, всех этих прекрасных людей, больших людей, но скучных. То ли дело в типографии! Наборщики — это моя любовь. Влетаешь с известием, и сразу все смотрят: что-нибудь новое привез! Первым делом открываю табакерку. Рады оторваться от скучной ловли букашек. Два-три любителя — потом я их развел много — подойдут, понюхают табаку и чихают. Смех, веселье! И метранпаж рад — после минутного веселого отдыха лучше
работают.
Тяжким воздухом свинцовым
Четверть века ты дышал,
Был всегда к труду готовым,
День
работал, ночь
не спал.
Я время от времени заходил в редакцию. Отговорился от заведования отделом и
работал эпизодически: печатал рассказы и корреспонденции, а по московской хронике ничего
не давал.
Н.П. Гиляров-Платонов был человеком именно
не от мира сего. Он спал днем,
работал ночью, редко кого принимал у себя, кроме ближайших сотрудников, да и с теми мало разговаривал.
Сотрудникам платили по грошам и то редко наличными, но никто
не уходил, — голодали, да
работали. Сам Абрам Яковлевич был очень мил и симпатичен, его бедность была налицо, и всякий старался помочь ему, а он надеялся на успех и сыпал обещаниями...
И, конечно, проторговался, но никогда
не падал духом. В его банкротстве было его будущее счастье. Жеребцов и Дмитриев
работали тогда в только что начавших издаваться Н.С. Скворцовым «Русских ведомостях».
— Ну что ж! И кормимся! А вы-то что ж, даром в своей газете
работаете? Тоже кормитесь, да
не одним гонораром, а еще за проведение идей с банков берете. Чья бы корова мычала, а уж ваша-то бы молчала!
«Пожалте сюда, поглядите-ка, хитра купецкая политика.
Не хлыщ,
не франт, а миллионный фабрикант попить, погулять охочий на труд на рабочий. Видом сам авантажный, вывел корпус пятиэтажный, ткут, снуют да мотают, все на него
работают. А народ-то фабричный, ко всему привычный, кости да кожа, да испитая рожа. Плохая кормежка, да гнилая одежка, подводит живот да бока у фабричного паренька.
Федор Константинович умел гулять, но умел и
работать. Любимец типографии и сотрудников, но строгий и требовательный, он последнюю полосу прочитывал сам и как редактор и как корректор, чтобы в запятой ошибки
не было.
Года через три, в 1885 году, во время первого большого бунта у Морозовых, — я в это время
работал в «Русских ведомостях», — в редакцию прислали описание бунта, в котором
не раз упоминалось о сгоревших рабочих и прямо цитировались слова из моей корреспонденции, но ни строчки
не напечатали «Русские ведомости» — было запрещено.
— Да ведь ты
работать не станешь, Иван Андреевич.
Он
работал в «Развлечении» постоянно, но давал только то, что сам хотел, и никакой критики и замечаний редактора
не выносил...
— Ах, забияка! Вот я тебя! — и стучит в стекло пальцем на воробья, который синичку клюнул… Затем идет в кабинет и
работает. Перед обедом выходит в лес гулять, и за ним три его любимые собаки: Бутылка, Стакан и огромная мохнатая Рюмка, которые были приучены так, что ни на одну птицу
не бросались; а после обеда спит до девяти часов.
Благодаря положению редактора одного из спортивных журналов тех времен я
работал несколько лет в Главном управлении государственного коннозаводства. Работа считалась почетной, и жалованья
не полагалось.
— Ну, что уж… Вот, Варюша-то… Я ее как дочь люблю, монахини на бога
не работают, как я на нее, а она меня за худые простыни воровкой сочла. Кричит, ногами топала, там — у черной сотни, у быка этого. Каково мне? Простыни-то для раненых. Прислуга бастовала, а я — работала, милый! Думаешь — не стыдно было мне? Опять же и ты, — ты вот здесь, тут — смерти ходят, а она ушла, да-а!
Неточные совпадения
— Филипп на Благовещенье // Ушел, а на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… //
Не стала я тревожиться, // Что ни велят —
работаю, // Как ни бранят — молчу.
В постель скорей торопишься?» // А деверь говорит: // «
Не много ты
работала!
С ребятами, с дево́чками // Сдружился, бродит по лесу… // Недаром он бродил! // «Коли платить
не можете, //
Работайте!» — А в чем твоя // Работа? — «Окопать // Канавками желательно // Болото…» Окопали мы… // «Теперь рубите лес…» // — Ну, хорошо! — Рубили мы, // А немчура показывал, // Где надобно рубить. // Глядим: выходит просека! // Как просеку прочистили, // К болоту поперечины // Велел по ней возить. // Ну, словом: спохватились мы, // Как уж дорогу сделали, // Что немец нас поймал!
Охота есть —
работаю, //
Не то — валяюсь с бабою, //
Не то — иду в кабак!»
Г-жа Простакова (
работая). Ах, Господи Боже мой! Уж ребенок
не смей и избранить Пафнутьича! Уж и разгневался!