Мы гуляли с публикой по саду. Содержащиеся в казематах крепости каторжники также гуляли между публикой, позвякивая цепями, и никто
не подходил к ним, никто не заговаривал с ними, зная, что этого нельзя, — таков закон.
Зашел в пиварню «Империаль», где все столы были заняты полицией и офицерами. Никто из знакомых ко мне
не подходил, все шушукались и дико на меня смотрели. А были знакомые лица.
Неточные совпадения
Истый казак, несмотря на столичную культуру, сказался в нем. Ведь ни один казак никогда
не спросит, куда едете или идете, — это считается неприличным, допросом каким-то, — а так, как-нибудь стороной,
подойдет к этому. Слово же «куда» прямо считается оскорблением.
Я
не любил работать в редакции — уж очень чинно и холодно среди застегнутых черных сюртуков, всех этих прекрасных людей, больших людей, но скучных. То ли дело в типографии! Наборщики — это моя любовь. Влетаешь с известием, и сразу все смотрят: что-нибудь новое привез! Первым делом открываю табакерку. Рады оторваться от скучной ловли букашек. Два-три любителя — потом я их развел много —
подойдут, понюхают табаку и чихают. Смех, веселье! И метранпаж рад — после минутного веселого отдыха лучше работают.
Не успели выпить, как
подошли еще трое с гармонией.
Он
не взглянул ни на кого из нас, хорошо ему знакомых по прессе, и прямо
подошел к Н.И. Пастухову, который, с обычной своею оригинальностью, смерив его с головы до ног пристальным взглядом, с укоризной промолвил...
На другое утро, проснувшись, она
подошла к тому же окну — и была поражена: поля
не было, а зеленела огромная сосновая роща!
К столу
подходит с портфелем в руках один из секретарей Витте и, сделав общий поклон, обращается к Бугрову, после целого потока извинений, что позволил себе
не вовремя побеспокоить...
Я увидел В.И. Ковалевского уже окруженного толпой начальства, и городской голова Хмельницкий
подошел ко мне, чтобы представить меня В.И. Ковалевскому, но этого делать
не пришлось, так как, обрадовавшись встрече, мы обнялись и расцеловались. Пока происходил осмотр выставки, в павильоне был сервирован завтрак.
Сначала все к нему езжали; // Но так как с заднего крыльца // Обыкновенно подавали // Ему донского жеребца, // Лишь только вдоль большой дороги // Заслышат их домашни дроги, — // Поступком оскорбясь таким, // Все дружбу прекратили с ним. // «Сосед наш неуч; сумасбродит; // Он фармазон; он пьет одно // Стаканом красное вино; // Он дамам к ручке
не подходит; // Всё да да нет; не скажет да-с // Иль нет-с». Таков был общий глас.
Я решительно не могу объяснить себе жестокости своего поступка. Как я
не подошел к нему, не защитил и не утешил его? Куда девалось чувство сострадания, заставлявшее меня, бывало, плакать навзрыд при виде выброшенного из гнезда галчонка или щенка, которого несут, чтобы кинуть за забор, или курицы, которую несет поваренок для супа?
Никогда еще большой корабль
не подходил к этому берегу; у корабля были те самые паруса, имя которых звучало как издевательство; теперь они ясно и неопровержимо пылали с невинностью факта, опровергающего все законы бытия и здравого смысла.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я
не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и
не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны
подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Да кто там еще? (
Подходит к окну.)
Не хочу,
не хочу!
Не нужно,
не нужно! (Отходя.)Надоели, черт возьми!
Не впускай, Осип!
Впопад ли я ответила — //
Не знаю… Мука смертная // Под сердце
подошла… // Очнулась я, молодчики, // В богатой, светлой горнице. // Под пологом лежу; // Против меня — кормилица, // Нарядная, в кокошнике, // С ребеночком сидит: // «Чье дитятко, красавица?» // — Твое! — Поцаловала я // Рожоное дитя…
Замолкла Тимофеевна. // Конечно, наши странники //
Не пропустили случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И видя, что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, // К ней
подошли гуськом: // «Что ж дальше?» // — Сами знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену с той поры… // Что дальше? Домом правлю я, // Ращу детей… На радость ли? // Вам тоже надо знать. // Пять сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли одного!
Поля совсем затоплены, // Навоз возить — дороги нет, // А время уж
не раннее — //
Подходит месяц май!» // Нелюбо и на старые, // Больней того на новые // Деревни им глядеть.