Неточные совпадения
Когда он успел туда прыгнуть, я и не видал. А медведя не было, только виднелась громадная яма в снегу, из которой
шел легкий пар, и показалась спина и голова Китаева. Разбросали снег, Китаев и лесник вытащили громадного зверя, в нем было, как сразу определил Китаев, и оказалось верно, — шестнадцать пудов. Обе пули
попали в сердце. Меня поздравляли, целовали, дивились на меня мужики, а я все еще не верил, что именно я, один я, убил медведя!
Я зачитался этим романом. Неведомый Никитушка Ломов, Рахметов, который
пошел в бурлаки и
спал на гвоздях, чтобы закалить себя, стал моей мечтой, моим вторым героем. Первым же героем все-таки был матрос Китаев.
Это был июнь 1871 года. Холера уже началась. Когда я пришел пешком из Вологды в Ярославль, там участились холерные случаи, которые главным образом проявлялись среди прибрежного рабочего народа, среди зимогоров-грузчиков. Холера помогла мне выполнить заветное желание
попасть именно в бурлаки, да еще в лямочники, в те самые, о которых Некрасов сказал: «То бурлаки
идут бичевой…»
И свои кое-какие стишинки мерцали в голове… Я
пошел в буфет, добыл карандаш, бумаги и, сидя на якорном канате, — отец и Егоров после завтрака ушли по каютам
спать, — переживал недавнее и писал строку за строкой мои первые стихи, если не считать гимназических шуток и эпиграмм на учителей… А в промежутки между написанным неотступно врывалось...
Дисциплина была железная, свободы никакой, только по воскресеньям отпускали в город до девяти часов вечера. Опозданий не полагалось. Будние дни были распределены по часам, ученье до
упаду, и часто, чистя сапоги в уборной еще до свету при керосиновой коптилке, вспоминал я свои нары, своего
Шлему, который, еще затемно получив от нас пятак и огромный чайник, бежал в лавочку и трактир, покупал «на две чаю, на две сахару, на копейку кипятку», и мы наслаждались перед ученьем чаем с черным хлебом.
Помню, как
шли по Покровке, по Ильинке,
попали на Арбат.
Я как рыцарь на распутье:
пойдешь в часть с ребенком — опоздаешь к поверке — в карцер
попадешь;
пойдешь в училище с ребенком — нечто невозможное, неслыханное — полный скандал, хуже карцера; оставить ребенка на улице или подкинуть его в чей-нибудь дом — это уже преступление.
Пообедав с юнкерами, я ходил по городу, забегал в бильярдную Лондрона и соседнего трактира «Русский пир», где по вечерам
шла оживленная игра на бильярде в так называемую «фортунку», впоследствии запрещенную. Фортунка состояла из 25 клеточек в ящике, который становился на бильярд, и игравший маленьким костяным шариком должен был
попасть в «старшую» клетку. Играло всегда не менее десяти человек, и ставки были разные, от пятака до полтинника, иногда до рубля.
Пьянствовали ребята всю ночь. Откровенные разговоры разговаривали. Козлик что-то начинал петь, но никто не подтягивал, и он смолкал. Шумели… дрались… А я
спал мертвым сном. Проснулся чуть свет — все
спят вповалку. В углу храпел связанный по рукам и ногам Ноздря. У Орлова все лицо в крови. Я встал, тихо оделся и
пошел на пристань.
— Да часа в три дойдете. Только
идите по мокрому песку, не сворачивайте в лес, а то, как
попадете на траву, провалитесь, засосет.
—
Спали мы в чулане сзади казармы и, проснувшись в 12-м часу,
пошли на смену.
Неточные совпадения
Голос Держиморды.
Пошел,
пошел! Не принимает,
спит.
Пастух уж со скотиною // Угнался; за малиною // Ушли подружки в бор, // В полях трудятся пахари, // В лесу стучит топор!» // Управится с горшочками, // Все вымоет, все выскребет, // Посадит хлебы в печь — //
Идет родная матушка, // Не будит — пуще кутает: // «
Спи, милая, касатушка, //
Спи, силу запасай!
Остановились странники… // Размахи сенокосные //
Идут чредою правильной: // Все разом занесенные // Сверкнули косы, звякнули, // Трава мгновенно дрогнула // И
пала, прошумев!
Идет — пыхтит, //
Идет — и
спит, // Прибрел туда, // Где рожь шумит.
Пред каждою иконою // Иона
падал ниц: // «Не спорьте! дело Божие, // Котора взглянет ласковей, // За тою и
пойду!» // И часто за беднейшею // Иконой
шел Ионушка // В беднейшую избу.