Неточные совпадения
Прежде с нами
ужинал Далматов, шутник и озорник не
последний, а смирился, как начал ухаживать за Стрельской;
ужинал с ней вдвоем на отдельном столике или в палатке на кругу.
В антракт Тургенев выглянул из ложи, а вся публика встала и обнажила головы. Он молча раскланялся и исчез за занавеской, больше не показывался и уехал перед самым концом
последнего акта незаметно. Дмитриев остался, мы пошли в сад. Пришел Андреев-Бурлак с редактором «Будильника» Н.П. Кичеевым, и мы сели
ужинать вчетвером. Поговорили о спектакле, о Тургеневе, и вдруг Бурлак начал собеседникам рекомендовать меня, как ходившего в народ, как в Саратове провожали меня на войну, и вдруг обратился к Кичееву...
Неточные совпадения
Объяснив ей, что ему нельзя быть к началу балета, он обещался, что приедет к
последнему акту и свезет ее
ужинать.
Губернатор подошел к Одинцовой, объявил, что
ужин готов, и с озабоченным лицом подал ей руку. Уходя, она обернулась, чтобы в
последний раз улыбнуться и кивнуть Аркадию. Он низко поклонился, посмотрел ей вслед (как строен показался ему ее стан, облитый сероватым блеском черного шелка!) и, подумав: «В это мгновенье она уже забыла о моем существовании», — почувствовал на душе какое-то изящное смирение…
Между тем наступила ночь. Я велел подать что-нибудь к
ужину, к которому пригласил и смотрителя. «Всего один рябчик остался», — сердито шепнул мне человек. «Где же прочие? — сказал я, — ведь у якута куплено их несколько пар». — «Вчера с проезжим скушали», — еще сердитее отвечал он. «Ну разогревай английский презервный суп», — сказал я. «Вчера
последний вышел», — заметил он и поставил на очаг разогревать единственного рябчика.
Однажды, когда Привалов после
ужина ушел в свою комнату и только что хотел посмотреть
последнюю книжку журнала, в дверях послышался осторожный стук.
За все время, пока он живет в Дялиже, любовь к Котику была его единственной радостью и, вероятно,
последней. По вечерам он играет в клубе в винт и потом сидит один за большим столом и
ужинает. Ему прислуживает лакей Иван, самый старый и почтенный, подают ему лафит № 17, и уже все — и старшины клуба, и повар, и лакей — знают, что он любит и чего не любит, стараются изо всех сил угодить ему, а то, чего доброго, рассердится вдруг и станет стучать палкой о пол.