Неточные совпадения
Уж я после узнал, что меня взяли
в ватагу
в Ярославле вместо умершего от холеры, тело которого спрятали
на расшиве под кичкой — хоронить
в городе боялись, как бы задержки от полиции не было… Старые бурлаки, люди с бурным прошлым и с юности без всяких
паспортов, молчали: им полиция опаснее холеры. У половины бурлаков
паспортов не было. Зато хозяин уж особенно ласков стал: три раза
в день водку подносил с отвалом, с привалом и для здоровья.
Покойно жил, о
паспорте никто не спрашивал. Дети меня любили и прямо вешались
на меня. Да созорничать дернула нелегкая. Принес
в воскресенье дрова, положил к печи, иду по коридору — вижу, класс отворен и
на доске написаны мелом две строчки...
— А у кого он
на заводе есть? Там
паспортов не любят, рублем дороже
в месяц плати… Айда!
После бенефиса вышел срок его
паспорта, и он принес старый
паспорт Далматову, чтобы переслать
в волость с приложением трех рублей
на новый «плакат», выдававшийся
на год. Далматов поручил это мне. Читаю
паспорт и вижу, что
в рубрике «особые приметы» ничего нет. Я пишу: «Скверно играет Гамлета» — и посылаю
паспорт денежным письмом
в волость.
Белов ко мне, но остановился… Глядит
на меня, да как заплачет… Уж насилу я его успокоил, дав слово, что этого никто не узнает… Но узнали все-таки помимо меня: зачем-то понадобился
паспорт в контору театра, и там прочли, а потом узнал Далматов и — все: против «особых примет» надпись
на новом
паспорте была повторена: «Скверно играет Гамлета».
Неточные совпадения
Он был
на такой ноге
в городе, что пригласительный билет от него мог служить
паспортом во все гостиные, что многие молоденькие и хорошенькие дамы охотно подставляли ему свои розовенькие щечки, которые он целовал как будто с отеческим чувством, и что иные, по-видимому, очень важные и порядочные, люди были
в неописанной радости, когда допускались к партии князя.
Матушка отыскала мой
паспорт, хранившийся
в ее шкатулке вместе с сорочкою,
в которой меня крестили, и вручила его батюшке дрожащею рукою. Батюшка прочел его со вниманием, положил перед собою
на стол и начал свое письмо.
«
В неделю, скажет, набросать подробную инструкцию поверенному и отправить его
в деревню, Обломовку заложить, прикупить земли, послать план построек, квартиру сдать, взять
паспорт и ехать
на полгода за границу, сбыть лишний жир, сбросить тяжесть, освежить душу тем воздухом, о котором мечтал некогда с другом, пожить без халата, без Захара и Тарантьева, надевать самому чулки и снимать с себя сапоги, спать только ночью, ехать, куда все едут, по железным дорогам,
на пароходах, потом…
Из всех выделился высокий благообразный крестьянин лет пятидесяти. Он разъяснил Нехлюдову, что они все высланы и заключены
в тюрьму за то, что у них не было
паспортов.
Паспорта же у них были, но только просрочены недели
на две. Всякий год бывали так просрочены
паспорта, и ничего не взыскивали, а нынче взяли да вот второй месяц здесь держат, как преступников.
Когда Старцев пробовал заговорить даже с либеральным обывателем, например, о том, что человечество, слава богу, идет вперед и что со временем оно будет обходиться без
паспортов и без смертной казни, то обыватель глядел
на него искоса и недоверчиво и спрашивал: «Значит, тогда всякий может резать
на улице кого угодно?» А когда Старцев
в обществе, за ужином или чаем, говорил о том, что нужно трудиться, что без труда жить нельзя, то всякий принимал это за упрек и начинал сердиться и назойливо спорить.