Неточные совпадения
Около Думы народ. Идет заседание. Пробрались в зал. Речь о войне, о помощи раненым. Какой-то выхоленный, жирный, так пудов на восемь, гласный, нервно поправляя
золотое пенсне, возбужденно, с привизгом, предлагает желающим «добровольно положить живот свой за веру, царя и отечество», в защиту угнетенных славян, и сулит за это земные блага и царство небесное, указывая рукой прямой путь в небесное царство через правую от его руки
дверь, на которой написано: «Прием добровольцев».
Второй акт только что начался. В
дверях показалась высокая фигура маститого писателя. С ним рядом шел красивый брюнет с седыми висками, в
золотых очках. Я веду их в коридор...
Он сжился с ним, роясь в библиотеке, выискивая и жадно читая те книги, за
золотой дверью которых открывалось синее сияние океана.
— Господа! — вдруг патетически воскликнул Ванька-Встанька, прервав пение и ударив себя в грудь. — Вот вижу я вас и знаю, что вы — будущие генералы Скобелев и Гурко, но и я ведь тоже в некотором отношении военная косточка. В мое время, когда я учился на помощника лесничего, все наше лесное ведомство было военное, и потому, стучась в усыпанные брильянтами
золотые двери ваших сердец, прошу: пожертвуйте на сооружение прапорщику таксации малой толики spiritus vini, его же и монаси приемлют.
Неточные совпадения
Поутру, ранее даже того времени, которое назначено в городе N. для визитов, из
дверей оранжевого деревянного дома с мезонином и голубыми колоннами выпорхнула дама в клетчатом щегольском клоке, [Клок — дамское широкое пальто.] сопровождаемая лакеем в шинели с несколькими воротниками и
золотым галуном на круглой лощеной шляпе.
Блестели
золотые, серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга риз. У стены — старинная кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула стояли посреди комнаты вокруг стола. Около
двери, в темноватом углу, — большой шкаф, с полок его, сквозь стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное.
Клим заглянул в
дверь: пред квадратной пастью печки, полной алых углей, в низеньком, любимом кресле матери, развалился Варавка, обняв мать за талию, а она сидела на коленях у него, покачиваясь взад и вперед, точно маленькая. В бородатом лице Варавки, освещенном отблеском углей, было что-то страшное, маленькие глазки его тоже сверкали, точно угли, а с головы матери на спину ее красиво стекали
золотыми ручьями лунные волосы.
Стекла витрин, более прозрачные, чем воздух, хвастались обилием жирного
золота, драгоценных камней, мехов, неисчерпаемым количеством осенних материй, соблазнительной невесомостью женского белья, парижане покрикивали, посмеивались, из
дверей ресторанов вылетали клочья музыки, и все вместе, создавая вихри звуков, подсказывало ритмы, мелодии, напоминало стихи, афоризмы, анекдоты.
Только на одиннадцатый день вахмистр, обильно декорированный медалями, открыв
дверь, уничтожающим взглядом измерил Самгина и, выправив из-под седой бороды большую
золотую медаль, скомандовал: