Неточные совпадения
В Струкову был, конечно, платонически и безнадежно, влюблен Вася, чего она не замечала. Уже десятки лет спустя я ее встретил в Москве, где она жила после смерти своего мужа Свободина (Козиенко), умершего на сцене Александрийского театра в 1892 году. От него у нее был сын Миша Свободин, талантливый молодой поэт,
московский студент, застрелившийся неожиданно для всех. Я его встречал по
ночам в игорных залах Художественного кружка. Он втянулся в игру, и, как говорили, проигрыш был причиной его гибели.
Неточные совпадения
Были в жизни его моменты, когда действительность унижала его, пыталась раздавить, он вспомнил
ночь 9 Января на темных улицах Петербурга, первые дни
Московского восстания, тот вечер, когда избили его и Любашу, — во всех этих случаях он подчинялся страху, который взрывал в нем естественное чувство самосохранения, а сегодня он подавлен тоже, конечно, чувством биологическим, но — не только им.
Самгин вспомнил, что с месяц тому назад он читал в пошлом «
Московском листке» скандальную заметку о студенте с фамилией, скрытой под буквой Т. Студент обвинял горничную дома свиданий в краже у него денег, но свидетели обвиняемой показали, что она всю эту
ночь до утра играла роль не горничной, а клиентки дома, была занята с другим гостем и потому — истец ошибается, он даже не мог видеть ее. Заметка была озаглавлена: «Ошибка ученого».
«Нет, дерзкий хищник, нет, губитель! — // Скрежеща, мыслит Кочубей, — // Я пощажу твою обитель, // Темницу дочери моей; // Ты не истлеешь средь пожара, // Ты не издохнешь от удара // Казачьей сабли. Нет, злодей, // В руках
московских палачей, // В крови, при тщетных отрицаньях, // На дыбе, корчась в истязаньях, // Ты проклянешь и день и час, // Когда ты дочь крестил у нас, // И пир, на коем чести чашу // Тебе я полну наливал, // И
ночь, когда голубку нашу // Ты, старый коршун, заклевал!..»
Женатый на цыганке, известной своим голосом и принадлежавшей к
московскому табору, он превратил свой дом в игорный, проводил все время в оргиях, все
ночи за картами, и дикие сцены алчности и пьянства совершались возле колыбели маленькой Сарры.
От Троицы дорога идет ровнее, а с последней станции даже очень порядочная. Снег уж настолько осел, что местами можно по насту проехать. Лошадей перепрягают «гусем», и они бегут веселее, словно понимают, что надолго избавились от
московской суеты и многочасных дежурств у подъездов по
ночам. Переезжая кратчайшим путем через озеро, путники замечают, что оно уж начинает синеть.