Неточные совпадения
Вдруг остановился, услыхав оранье, и
голову поднял. Я в первый и последний раз видел его таким, даже жутко стало. Все
замерли, а Ванька ввалился уже на сцену и орет, никого и ничего не видя...
Зал гудел и сразу смолк, положительно
замер, когда, отвечая на привет легким наклоном
головы, чтец остановился рядом с суфлерской будкой. Он на минуту как бы задумался… с чего начать?
Как сейчас помню, Ермолова остановилась, благодарно взглянула, подняв
голову к правому углу галерки, откуда рявкнул басище, расцвела как-то вся, засияла, подошла к рампе, поклонилась и встала. Лицо стало серьезным. Театр
замер.
От восторга тамбовские помещики, сплошь охотники и лихие наездники, даже ногами затопали, но гудевший зал
замер в один миг, когда Вольский вытянутыми руками облокотился на спинку стула и легким, почти незаметным наклоном
головы, скорее своими ясными глазами цвета северного моря дал знать, что желание публики он исполнит. Артист слегка поднял
голову и чуть повернул влево, вглубь, откуда раздался первый голос: «Гамлета! Быть или не быть!»
Неточные совпадения
Аннушка вышла, но Анна не стала одеваться, а сидела в том же положении, опустив
голову и руки, и изредка содрогалась всем телом, желая как бы сделать какой-то жест, сказать что-то и опять
замирая.
Ласка подскочила к нему, поприветствовала его, попрыгав, спросила у него по-своему, скоро ли выйдут те, но, не получив от него ответа, вернулась на свой пост ожидания и опять
замерла, повернув на бок
голову и насторожив одно ухо.
Соня упала на ее труп, обхватила ее руками и так и
замерла, прильнув
головой к иссохшей груди покойницы. Полечка припала к ногам матери и целовала их, плача навзрыд. Коля и Леня, еще не поняв, что случилось, но предчувствуя что-то очень страшное, схватили один другого обеими руками за плечики и, уставившись один в другого глазами, вдруг вместе, разом, раскрыли рты и начали кричать. Оба еще были в костюмах: один в чалме, другая в ермолке с страусовым пером.
Хромой, перестав размахивать рукой, вытянул ее выше
головы, неотрывно глядя в воду, и тоже
замер.
— А я, — продолжал Обломов голосом оскорбленного и не оцененного по достоинству человека, — еще забочусь день и ночь, тружусь, иногда
голова горит, сердце
замирает, по ночам не спишь, ворочаешься, все думаешь, как бы лучше… а о ком?