Неточные совпадения
Когда вспыхнула в Варшаве революция 1830 года, русский
народ не обнаружил ни малейшей вражды против ослушников воли царской. Молодежь всем сердцем сочувствовала полякам. Я помню, с каким нетерпением ждали мы известия из Варшавы; мы плакали, как дети, при вести о поминках, справленных в столице Польши по нашим петербургским мученикам.
Сочувствие к полякам подвергало нас жестоким наказаниям; поневоле надобно было скрывать его в сердце и молчать.
Имя царя еще возбуждает в
народе суеверное
сочувствие; не перед царем Николаем благоговеет
народ, но перед отвлеченной идеею, перед мифом; в народном воображении царь представляется грозным мстителем, осуществлением правды, земным провидением.
«Молодая Россия» рассчитывала, что никакой другой, а именно этот самый возглас будет греметь в устах народа, когда этот народ пойдет делать революцию с его плотничьими топорами. Она даже с полной уверенностью заявила: «мы-де надеемся на
сочувствие народа».
Неточные совпадения
Правительства были рады этому направлению и сначала поощряли развитие международных ненавистей; массы снова лепились около племенного родства, узел которого затягивался туже, и снова отдалялись от общих требований улучшения своего быта; границы становились непроходимее, связь и
сочувствие между
народами обрывались.
Лучшее доказательство, что возвращение славян к
народу не было действительным, состоит в том, что они не возбудили в нем никакого
сочувствия.
Сочувствие к западному панславизму приняли наши славянофилы за тождество дела и направления, забывая что там исключительный национализм был с тем вместе воплем притесненного чужестранным игом
народа.
Беспечные! даже без детской радости, без искры
сочувствия, которых один хмель только, как механик своего безжизненного автомата, заставляет делать что-то подобное человеческому, они тихо покачивали охмелевшими головами, подплясывая за веселящимся
народом, не обращая даже глаз на молодую чету.
Движется «кобылка» сквозь шпалеры
народа, усыпавшего даже крыши домов и заборы… За ссыльнокаторжными, в одних кандалах, шли скованные по нескольку железным прутом ссыльные в Сибирь, за ними беспаспортные бродяги, этапные, арестованные за «бесписьменность», отсылаемые на родину. За ними вереница заваленных узлами и мешками колымаг, на которых расположились больные и женщины с детьми, возбуждавшими особое
сочувствие.