Неточные совпадения
Я не
хочу ошибаться и верю, что после „Кто виноват?“ ты напишешь такую вещь, которая заставит всех
сказать: „Он прав, давно бы ему приняться за повесть!“ Вот тебе и комплимент, и посильный каламбур».
Вечером в тот день Элиза Августовна
сказала шутя Круциферскому: «Вы, верно, влюблены? рассеянны, печальны…» Круциферский покраснел до ушей. «Видите, какая я мастерица отгадывать; не
хотите ли, я вам загадаю на картах?» Дмитрий Яковлевич испытал все, что может испытать злейший преступник, не знающий, что известно производящему следствие и на что он намекает. «Ну что же,
хотите?» — спрашивала неотвязчивая француженка.
«И как много обязан я тебе, истинный, добрый друг наш, —
сказал он ему, — в том, что я сделался человеком, — тебе и моей матери я обязан всем, всем; ты больше для меня, нежели родной отец!» Женевец закрыл рукою глаза, потом посмотрел на мать, на сына,
хотел что-то
сказать, — ничего не
сказал, встал и вышел вон из комнаты.
— Что, Василий Васильич, не
хотели на полынную-то держать, а вот оно теперь бы и зашли. Нечего
сказать, проворен!
— Маменька, —
сказал Владимир, нежно взяв ее руку и улыбаясь, — какой вы эгоист, преисполненный любви! Жить сложа руки, конечно, безопаснее; но я полагаю, что на бездействие надобно так же иметь призвание, как и на деятельность. Не всякий, кто
захочет, может ничего не делать.
— Начали за здравие, свели за упокой; начали так, что я
хотел поцеловать вашу ручку и
сказать мужу: «Вот человеческое пониманье жизни», а кончили тем, что его грезы — глубокомыслие; хорошо глубокомыслие — мучиться, когда надобно наслаждаться, и горевать о вещах, которых, может быть, и не будет.
— Пойдемте-ка, доброе дело. — Нет, постой; вот я и стар, да опрометчив; он слишком, брат, богат, чтоб тебе первому идти к нему! Я завтра ему
скажу:
захочет, приедем с ним к тебе. — Прощай, любезный спорщик. Прощайте.
«Тут, — писал племянник, — больной начал бредить, лицо его приняло задумчивое выражение последних минут жизни; он велел себя приподнять и, открывши светлые глаза,
хотел что-то
сказать детям, но язык не повиновался. Он улыбнулся им, и седая голова его упала на грудь. Мы схоронили его на нашем сельском кладбище между органистом и кистером».
— Я учился географии давно, —
сказал он, — и не очень долго. А учитель наш, несмотря на все уважение, которое имею к вам, отличнейший человек; он сам был в России, и, если
хотите, я познакомлю вас с ним; он такой философ, мог бы быть бог знает чем и не
хочет, а
хочет быть нашим учителем.
Он был очень взволнован,
хотя и скрывал это, голос у него дрожал, когда он мне
сказал: „Наконец-то, наконец-то вам лучше“.
Вчера мы были с Дмитрием в саду, он
хотел сесть на той скамейке, я
сказала, что боюсь ветра с реки, — мне эта скамейка сделалась страшна; мне казалось, что для Дмитрия будет оскорбительно сидеть на ней.
Он
хотел что-то
сказать, подумал, пожал мне руку, посмотрел в глаза и ушел.
— Владимир Петрович! — начал Крупов, и сколько он ни
хотел казаться холодным и спокойным, не мог, — я пришел с вами поговорить не сбрызгу, а очень подумавши о том, что делаю. Больно мне вам
сказать горькие истины, да ведь не легко и мне было, когда я их узнал. Я на старости лет остался в дураках; так ошибся в человеке, что мальчику в шестнадцать лет надобно было бы краснеть.
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо
скажу: как
хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Слуга. Да хозяин
сказал, что не будет больше отпускать. Он, никак,
хотел идти сегодня жаловаться городничему.
Я
хотел давно об этом
сказать вам, но был, не помню, чем-то развлечен.
Слуга. Мы примем-с. Хозяин
сказал: коли не
хотите, то и не нужно.
«А что? ему, чай, холодно, — //
Сказал сурово Провушка, — // В железном-то тазу?» // И в руки взять ребеночка //
Хотел. Дитя заплакало. // А мать кричит: — Не тронь его! // Не видишь? Он катается! // Ну, ну! пошел! Колясочка // Ведь это у него!..