Неточные совпадения
Элиза Августовна не проронила ни одной из этих перемен; когда же она, случайно зашедши в комнату Глафиры Львовны во время ее отсутствия и случайно отворив ящик туалета, нашла в нем початую баночку rouge végétal [румян (фр.).], которая лет пятнадцать покоилась рядом
с какой-то глазной примочкой в кладовой, — тогда она воскликнула внутри своей души: «Теперь пора и мне выступить на сцену!» В тот же вечер, оставшись наедине
с Глафирой Львовной, мадам начала рассказывать о том, как одна — разумеется, княгиня — интересовалась одним молодым человеком, как у нее (то есть у Элизы Августовны) сердце изныло, видя, что ангел-княгиня сохнет, страдает; как княгиня, наконец, пала на грудь к ней, как к
единственному другу, и живописала ей свои волнения, свои сомнения, прося ее совета; как она разрешила ее сомнения, дала советы; как потом княгиня перестала сохнуть и страдать, напротив, начала толстеть и веселиться.
Неточные совпадения
«Макаров утверждает, что отношения
с женщиной требуют неограниченной искренности со стороны мужчины», — думал он, отвернувшись к стене, закрыв глаза, и не мог представить себе, как это можно быть неограниченно искренним
с Дуняшей, Варварой.
Единственная женщина,
с которой он был более откровенным, чем
с другими, это — Никонова, но это потому, что она никогда, ни о чем не выспрашивала.
Они, по-видимому, любят быть вместе — вот
единственное заключение, какое можно вывести, глядя на них; обходится она
с ним так же, как и
с другими: благосклонно,
с добротой, но так же ровно и покойно.
— Как можно! —
с испугом сказал Леонтий, выхватывая письмо и пряча его опять в ящик. — Ведь это
единственные ее строки ко мне,
других у меня нет… Это одно только и осталось у меня на память от нее… — добавил он, глотая слезы.
— Непременно, Вера! Сердце мое приютилось здесь: я люблю всех вас — вы моя
единственная, неизменная семья,
другой не будет! Бабушка, ты и Марфенька — я унесу вас везде
с собой — а теперь не держите меня! Фантазия тянет меня туда, где… меня нет! У меня закипело в голове… — шепнул он ей, — через какой-нибудь год я сделаю… твою статую — из мрамора…
Вверху стола сидел старик Корчагин; рядом
с ним,
с левой стороны, доктор,
с другой — гость Иван Иванович Колосов, бывший губернский предводитель, теперь член правления банка, либеральный товарищ Корчагина; потом
с левой стороны — miss Редер, гувернантка маленькой сестры Мисси, и сама четырехлетняя девочка;
с правой, напротив — брат Мисси,
единственный сын Корчагиных, гимназист VI класса, Петя, для которого вся семья, ожидая его экзаменов, оставалась в городе, еще студент-репетитор; потом слева — Катерина Алексеевна, сорокалетняя девица-славянофилка; напротив — Михаил Сергеевич или Миша Телегин, двоюродный брат Мисси, и внизу стола сама Мисси и подле нее нетронутый прибор.