Неточные совпадения
Она приехала в последние годы царствования покойной императрицы Екатерины портнихой при французской труппе; муж ее был второй любовник, но, по несчастию, климат Петербурга оказался для него гибелен, особенно после того, как, оберегая с большим усердием, чем нужно женатому человеку, одну из артисток труппы, он был гвардейским сержантом выброшен из окна второго этажа на улицу; вероятно,
падая, он
не взял достаточных предосторожностей от сырого воздуха, ибо с той минуты стал кашлять, кашлял
месяца два, а потом перестал — по очень простой причине, потому что умер.
Алексис
не был одарен способностью особенно быстро понимать дела и обсуживать их. К тому же он был удивлен
не менее, как в медовый
месяц после свадьбы, когда Глафира Львовна заклинала его могилой матери, прахом отца позволить ей взять дитя преступной любви. Сверх всего этого, Негров хотел смертельно
спать; время для доклада о перехваченной переписке было дурно выбрано: человек сонный может только сердиться на того, кто ему мешает
спать, — нервы действуют слабо, все находится под влиянием устали.
Неточные совпадения
(Возможность презирать и выражать свое презрение было самым приятным ощущением для Ситникова; он в особенности
нападал на женщин,
не подозревая того, что ему предстояло несколько
месяцев спустя пресмыкаться перед своей женой потому только, что она была урожденная княжна Дурдолеосова.)
— В сумасшедший дом и
попал, на три
месяца, — добавила его супруга, ласково вложив в протянутую ладонь еще конфету, а оратор продолжал с великим жаром, все чаще отирая шапкой потное, но
не краснеющее лицо:
— Зашел сказать, что сейчас уезжаю недели на три, на
месяц; вот ключ от моей комнаты, передайте Любаше; я заходил к ней, но она
спит. Расхворалась девица, — вздохнул он, сморщив серый лоб. — И — как
не вовремя! Ее бы надо послать в одно место, а она вот…
И у него ужасно странные мысли: он вам вдруг говорит, что и подлец, и честный — это все одно и нет разницы; и что
не надо ничего делать, ни доброго, ни дурного, или все равно — можно делать и доброе, и дурное, а что лучше всего лежать,
не снимая платья по
месяцу, пить, да есть, да
спать — и только.
Так и есть, как я думал: Шанхай заперт, в него нельзя
попасть: инсургенты
не пускают. Они дрались с войсками — наши видели. Надо ехать, разве потому только, что совестно быть в полутораста верстах от китайского берега и
не побывать на нем. О войне с Турцией тоже
не решено, вместе с этим
не решено, останемся ли мы здесь еще
месяц, как прежде хотели, или сейчас пойдем в Японию, несмотря на то, что у нас нет сухарей.