Неточные совпадения
Моряк выслал шесть, и мера эта оказалась вовсе не излишней; от сильного мороза и слабых тулупов две лучшие
кормилицы, отправленные на пятый день после родов, простудились, и так основательно, что потом, сколько их старуха птичница не окуривала калганом и сабуром, все-таки водяная сделалась; у третьей на дороге с ребенком родимчик приключился, вероятно от дурного глаза, и, несмотря на чистый воздух и прочие удобства зимнего пути, в пошевнях он умер, не доезжая Реполовки, где обыкновенно липовские останавливались; так как у матери от этого молоко поднялось в голову, то она и оказалась не способною кормить
грудью.
Его только что вымыли, одели в новую распашонку, завернули в новую простынку и в розовое атласное одеяльце; он, разумеется, плакал; мне стало жалко, но у
груди кормилицы он сейчас успокоился.
Приказав, чтобы новорожденному до утра не давали
груди кормилицы, а поили одним ревенным сиропом, он простился с своими счастливыми хозяевами, поцеловал ручку новорожденного и поехал спать с тем, чтобы поранее навестить родильницу.
Софья Николавна впоследствии сама признавалась в том, что она не могла выносить, если Парашенька долго оставалась у
груди кормилицы, отнимала ее голодную и закачивала на своих руках или в люльке, напевая колыбельные песни.
Неточные совпадения
Здоровая на вид, нарядная
кормилица, испугавшись, что ей откажут, проговорила себе что-то под нос и, запрятывая большую
грудь, презрительно улыбнулась над сомнением в своей молочности. В этой улыбке Алексей Александрович тоже нашел насмешку над своим положением.
Алексей Александрович задумался и, постояв несколько секунд, вошел в другую дверь. Девочка лежала, откидывая головку, корчась на руках
кормилицы, и не хотела ни брать предлагаемую ей пухлую
грудь, ни замолчать, несмотря на двойное шиканье
кормилицы и няни, нагнувшейся над нею.
Заставы все заперли, вот ваш папенька и остался у праздника, да и вы с ним; вас
кормилица Дарья тогда еще
грудью кормила, такие были щедушные да слабые.
Она сама подавала свою Парашеньку
кормилице, сама поддерживала ее у
груди и не без зависти, не без огорчения смотрела, как другая, чужая женщина кормила ее дочь…
— Прощай, матушка Ока!.. — сказал Глеб, бессильно опуская на
грудь голову, но не отнимая тусклых глаз своих от окна. — Прощай,
кормилица… Пятьдесят лет кормила ты меня и семью мою… Благословенна вода твоя! Благословенны берега твои!.. Нам уж больше не видаться с тобой!.. Прощай и вы!.. — проговорил он, обращаясь к присутствующим. — Прощай, жена!..