Неточные совпадения
Когда организм
ребенка не изловчился еще претворять всю дрянь, которая ему давалась,
от грязной соски до жирных лепешек,
дитя иногда страдало; мать лечила сама и в медицинских убеждениях своих далеко расходилась со всеми врачами,
от Иппократа до Боергава и
от Боергава до Гуфланда; иногда она откачивала его так, как спасают утопленников (средство совершенно безвредное, если утопленник умер, и способное показать усердие присутствующих),
ребенок впадал в морскую болезнь
от качки, что его действительно облегчало, или мать
начинала на известном основании Ганеманова учения клин клином вышибать, кормить его селедкой, капустой; если же
ребенок не выздоравливал, мать
начинала его бить, толкать, дергать, наконец прибегала к последнему средству — давала ему или настойки, или макового молока и радовалась очевидной пользе
от лекарства, когда
ребенок впадал в тяжелое опьянение или в летаргический сон.
Неточные совпадения
Она бросалась к
детям, кричала на них, уговаривала, учила их тут же при народе, как плясать и что петь,
начинала им растолковывать, для чего это нужно, приходила в отчаяние
от их непонятливости, била их…
Он ярко запомнил выражение лица Лизаветы, когда он приближался к ней тогда с топором, а она отходила
от него к стене, выставив вперед руку, с совершенно детским испугом в лице, точь-в-точь как маленькие
дети, когда они вдруг
начинают чего-нибудь пугаться, смотрят неподвижно и беспокойно на пугающий их предмет, отстраняются назад и, протягивая вперед ручонку, готовятся заплакать.
Глафира Исаевна брала гитару или другой инструмент, похожий на утку с длинной, уродливо прямо вытянутой шеей; отчаянно звенели струны, Клим находил эту музыку злой, как все, что делала Глафира Варавка. Иногда она вдруг
начинала петь густым голосом, в нос и тоже злобно. Слова ее песен были странно изломаны, связь их непонятна, и
от этого воющего пения в комнате становилось еще сумрачней, неуютней.
Дети, забившись на диван, слушали молча и покорно, но Лидия шептала виновато:
Сказка не над одними
детьми в Обломовке, но и над взрослыми до конца жизни сохраняет свою власть. Все в доме и в деревне,
начиная от барина, жены его и до дюжего кузнеца Тараса, — все трепещут чего-то в темный вечер: всякое дерево превращается тогда в великана, всякий куст — в вертеп разбойников.
— Нет, двое
детей со мной,
от покойного мужа: мальчик по восьмому году да девочка по шестому, — довольно словоохотливо
начала хозяйка, и лицо у ней стало поживее, — еще бабушка наша, больная, еле ходит, и то в церковь только; прежде на рынок ходила с Акулиной, а теперь с Николы перестала: ноги стали отекать. И в церкви-то все больше сидит на ступеньке. Вот и только. Иной раз золовка приходит погостить да Михей Андреич.