Неточные совпадения
Но вскоре раздается громкий голос, говорящий, подобно Юлию Цезарю: «Чего боишься? ты меня везешь!» Этот Цезарь — бесконечный дух, живущий
в груди человека;
в ту минуту, как отчаяние готово вступить
в права свои, он встрепенулся; дух найдется
в этом мире: это его родина, та, к которой он
стремился и звуками, и статуями, и песнопениями, по которой страдал, это Jenseits [потусторонний мир (нем.).], к которому он рвался из тесной груди; еще шаг — и мир начинает возвращаться, но он не чужой уже: наука
дает на него инвеституру.
Истинная жизнь, непризнанная, отринутая, стала предъявлять свои права; сколько ни отворачивались от нее,
устремляясь в бесконечную
даль, — голос жизни был громок и родственен человеку, сердце и разум откликнулись на него.
Неточные совпадения
Все это мятется, свистит, гикает и, шумя невидимыми крыльями,
устремляется куда-то
в темную, безрассветную
даль…
Не поминая даже о том, чему он верил полчаса назад, как будто совестно и вспоминать об этом, он потребовал, чтоб ему
дали иоду для вдыхания
в стклянке, покрытой бумажкой с проткнутыми дырочками. Левин подал ему банку, и тот же взгляд страстной надежды, с которою он соборовался,
устремился теперь на брата, требуя от него подтверждения слов доктора о том, что вдыхания иода производят чудеса.
— Вы заметили, что мы вводим
в старый текст кое-что от современности? Это очень нравится публике. Я тоже начинаю немного сочинять, куплеты Калхаса — мои. — Говорил он стоя, прижимал перчатку к сердцу и почтительно кланялся кому-то
в одну из лож. — Вообще — мы
стремимся дать публике веселый отдых, но — не отвлекая ее от злобы дня. Вот — высмеиваем Витте и других, это, я думаю, полезнее, чем бомбы, — тихонько сказал он.
Но, несмотря на этот смех, таинственная фигура Веры манила его все
в глубину фантастической
дали. Вера шла будто от него
в тумане покрывала; он
стремился за ней, касался покрывала, хотел открыть ее тайны и узнать, что за Изида перед ним.
Она шла не самонадеянно, а, напротив, с сомнениями, не ошибается ли она, не прав ли проповедник, нет ли
в самом деле там, куда так пылко
стремится он, чего-нибудь такого чистого, светлого, разумного, что могло бы не только избавить людей от всяких старых оков, но открыть Америку, новый, свежий воздух, поднять человека выше, нежели он был,
дать ему больше, нежели он имел.