Не забудем однако, что каждая из былых форм имела содержанием его, и не
было духу иной формы, как той, за грани которой он перешел, только потому, что он дорос до нее, был ею и перерос ее.
Неточные совпадения
При первом шаге дилетанты предъявляют допросные пункты, труднейшие вопросы науки хотят вперед узнать, чтоб иметь залог, что такое
дух, абсолютное… да так, чтоб определение
было коротко и ясно, т. е. дайте содержание всей науки в нескольких сентенциях, — это
была бы легкая наука!
Воспоминание человечества — своего рода небесное чистилище —
былое воскресает в нем просветленным
духом, от которого отпало все темное, дурное.
— Романтики, столь же верные преданиям феодализма, с дикой нетерпимостью не сходили с арены; то
был бой насмерть, отчаянный и злой; они готовы
были воздвигнуть костры и завесть инквизицию для окончания спора; горькое сознание, что их не слушают, что их игра потеряна, раздувало закоснелый
дух преследования, и доселе они не смирились.
Дальнейшее развитие
духа было необходимым шагом вперед, но оно не могло иначе
быть, как на счет плоти, тела, формы: оно
было выше, но должно
было пожертвовать античной грацией.
Древний мир поставил внешнее на одну доску с внутренним — так оно и
есть в природе, но не так в истине —
дух господствует над формой.
Дух, рвавшийся на небо из-под стрелок готических соборов,
был совершенно противоположен античному.
Только и речи
было, что о
духе, о попрании плоти, о пренебрежении всем земным, и — ни в какую эпоху страсти не бушевали необузданнее и жизнь не
была противоположное убеждению и речам, формализмом, уловками, себяобольщением примиряясь с совестию (например, покупая индульгенции).
Эта победа над собою возможна и действительна, когда
есть борьба; рост
духа труден, как рост тела.
Как бы полна ни
была наука, ее полнота отвлеченна, ее положение относительно природы отрицательно; она это знала со времен Декарта, ясно противопоставившего мышление факту,
дух — природе.
Но
дух человечества, нося в глубине своей непреложную цель, вечное домогательство полного развития, не мог успокоиться ни в одной из
былых форм; в этом тайна его трансценденции, его перехватывающей личности (übergreifende Subjectivität).
История деяния
духа — так сказать, личность его, ибо «он
есть то, что делает» [«Philos. des Rechts»] — стремление безусловного примирения, осуществление всего, что
есть за душою, освобождение от естественных и искусственных пут.
«И лжемыслие, яко бы возлюбив человека господь бог возлюбил также и рождение и плоть его, господь наш
есть дух и не вмещает любви к плоти, а отметает плоть. Какие можем привести доказательства сего? Первое: плоть наша грязна и пакостна, подвержена болезням, смерти и тлению…»
«И почему бы сие могло случиться, — говорили некоторые из иноков, сначала как бы и сожалея, — тело имел невеликое, сухое, к костям приросшее, откуда бы тут духу быть?» — «Значит, нарочно хотел Бог указать», — поспешно прибавляли другие, и мнение их принималось бесспорно и тотчас же, ибо опять-таки указывали, что если б и
быть духу естественно, как от всякого усопшего грешного, то все же изошел бы позднее, не с такою столь явною поспешностью, по крайности чрез сутки бы, а «этот естество предупредил», стало быть, тут никто как Бог и нарочитый перст его.
— Ну, что ж! — возопил вдруг Обалдуй,
выпив духом стакан вина и сопровождая свое восклицание теми странными размахиваниями рук, без которых он, по-видимому, не произносил ни одного слова. — Чего еще ждать? Начинать так начинать. А? Яша?..
Неточные совпадения
Но как ни горька
была эта чаша, Беневоленский испил ее с бодрым
духом.
Но так как он все-таки
был сыном XVIII века, то в болтовне его нередко прорывался
дух исследования, который мог бы дать очень горькие плоды, если б он не
был в значительной степени смягчен
духом легкомыслия.
Был, после начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на то что внутренние враги
были побеждены и польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам
было как-то не по себе, так как о новом градоначальнике все еще не
было ни слуху ни
духу. Они слонялись по городу, словно отравленные мухи, и не смели ни за какое дело приняться, потому что не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому начальнику.
Все в ней
было полно какого-то скромного и в то же время не безрасчетного изящества, начиная от
духов violettes de Parmes, [Пармские фиалки (франц.).] которым опрыскан
был ее платок, и кончая щегольскою перчаткой, обтягивавшей ее маленькую, аристократическую ручку.
Вынуждены
были позвать соседнего капитан-исправника, который и засвидетельствовал исшествие многомятежного
духа его".