Неточные совпадения
Осыпаемые проклятиями романтиков, они молча отвечали громко — то пароходами, то железными дорогами, то целыми отраслями
науки, вновь разработанными, как геогнозия, политическая экономия, сравнительная анатомия, то
рядом машин, которыми они отрешали человека от тяжких работ.
Лучшие умы сочувствовали новой
науке; но большинство не понимало ее, и псевдоромантизм, развиваясь, в то же самое время заманивал в
ряды свои юношей и дилетантов.
Наука, сказали мы прежде, провозгласила всеобщее примирение в сфере мышления, и жаждавшие примирения раздвоились: одни отвергли примирение
науки, не обсудив его, другие приняли поверхностно и буквально; были и есть, само собою разумеется, истинно понявшие
науку, — они составляют македонскую фалангу ее, о которой мы не предположили себе говорить в
ряде этих статей.
Неточные совпадения
Если тунеядство существует, то предполагается само собою, что
рядом с ним существует и трудолюбие — на этом зиждется вся
наука политической экономии.
На одной было заглавие: «Философия, в смысле
науки»; шесть томов в
ряд под названием: «Предуготовительное вступление к теории мышления в их общности, совокупности, сущности и во применении к уразумению органических начал обоюдного раздвоения общественной производительности».
— Мы когда-нибудь поподробнее побеседуем об этом предмете с вами, любезный Евгений Васильич; и ваше мнение узнаем, и свое выскажем. С своей стороны, я очень рад, что вы занимаетесь естественными
науками. Я слышал, что Либих [Либих Юстус (1803–1873) — немецкий химик, автор
ряда работ по теории и практики сельского хозяйства.] сделал удивительные открытия насчет удобрений полей. Вы можете мне помочь в моих агрономических работах: вы можете дать мне какой-нибудь полезный совет.
— Ты пойми прежде всего вот что: основная цель всякой
науки — твердо установить
ряд простейших, удобопонятных и утешительных истин. Вот.
Хотя, к несчастию, не понимают эти юноши, что жертва жизнию есть, может быть, самая легчайшая изо всех жертв во множестве таких случаев и что пожертвовать, например, из своей кипучей юностью жизни пять-шесть лет на трудное, тяжелое учение, на
науку, хотя бы для того только, чтобы удесятерить в себе силы для служения той же правде и тому же подвигу, который излюбил и который предложил себе совершить, — такая жертва сплошь да
рядом для многих из них почти совсем не по силам.