Неточные совпадения
Она не говорит: «Допусти то и то, а я тебе дам
истину, спрятанную у меня, ты можешь получить ее, рабски повинуясь»; в отношении к лицу она только направляет
внутренний процесс развития, прививает индивидуальности совершённое родом, приобщает ее к современности; она сама есть процесс углубления в себя природы и развитие полного сознания космоса о себе; ею вселенная приходит в себя после борений материального бытия, жизни, погруженной в непосредственность.
Древний мир поставил внешнее на одну доску с
внутренним — так оно и есть в природе, но не так в
истине — дух господствует над формой.
Он всеобщего знать не хочет; он до него никогда не поднимается; он за самобытность принимает всякую дробность и частность, удерживая их самобытность: специализм может дойти до каталога, до всяких субсумаций, но никогда не дойдет до их
внутреннего смысла, до их понятия, до
истины наконец, потому, что в ней надобно погубить все частности; путь этот похож на определение
внутренних свойств человека по калошам и пуговицам.
Неточные совпадения
Гоголь и Достоевский давали весьма обильное количество фактов, химически сродных основной черте характера Самгина, — он это хорошо чувствовал, и это тоже было приятно. Уродливость быта и капризная разнузданность психики объясняли Самгину его раздор с действительностью, а мучительные поиски героями Достоевского непоколебимой
истины и
внутренней свободы, снова приподнимая его, выводили в сторону из толпы обыкновенных людей, сближая его с беспокойными героями Достоевского.
Вера умна, но он опытнее ее и знает жизнь. Он может остеречь ее от грубых ошибок, научить распознавать ложь и
истину, он будет работать, как мыслитель и как художник; этой жажде свободы даст пищу: идеи добра, правды, и как художник вызовет в ней
внутреннюю красоту на свет! Он угадал бы ее судьбу, ее урок жизни и… и… вместе бы исполнил его!
Если жизнь, созданная после социальной революции, будет уродлива и будет находиться на очень низком уровне познания
истины, то это будет показателем
внутренней порчи.
Я знаю, что мое воззрение на Европу встретит у нас дурной прием. Мы, для утешения себя, хотим другой Европы и верим в нее так, как христиане верят в рай. Разрушать мечты вообще дело неприятное, но меня заставляет какая-то
внутренняя сила, которой я не могу победить, высказывать
истину — даже в тех случаях, когда она мне вредна.
Меня интересовало выразить себя и крикнуть миру то, что мне открывает
внутренний голос, как
истину.