Неточные совпадения
Бесконечное, безначальное отношение двух моментов, друг друга определяющих, друг в друга утягивающих, так сказать, составляют жизнь
истины; в этих
вечных переливах, в этом
вечном движении, в которое увлечено все сущее, живет
истина: это ее вдыхание и выдыхание, ее систола и диастола.
Умирает только одностороннее, ложное, временное, но в них была и
истина —
вечная, всеобщечеловеческая: она не может умереть, она поступает в майорат старшим рода человеческого.
Она поняла, сознала, развила
истину разума как предлежащей действительности; она освободила мысль мира из события мира, освободила все сущее от случайности, распустила все твердое и неподвижное, прозрачным сделала темное, свет внесла в мрак, раскрыла
вечное во временном, бесконечное в конечном и признала их необходимое сосуществование; наконец, она разрушила китайскую стену, делившую безусловное,
истину от человека, и на развалинах ее водрузила знамя самозаконности разума.
Они не могут привыкнуть к
вечному движению
истины, не могут раз навсегда признать, что всякое положение отрицается в пользу высшего и что только в преемственной последовательности этих положений, борений и снятий проторгается живая
истина, что это ее змеиные шкуры, из которых она выходит свободнее и свободнее.
Какие искривленные, глухие, узкие, непроходимые, заносящие далеко в сторону дороги избирало человечество, стремясь достигнуть
вечной истины, тогда как перед ним весь был открыт прямой путь, подобный пути, ведущему к великолепной храмине, назначенной царю в чертоги!
Приходит муж. Он прерывает // Сей неприятный tête-а-tête; // С Онегиным он вспоминает // Проказы, шутки прежних лет. // Они смеются. Входят гости. // Вот крупной солью светской злости // Стал оживляться разговор; // Перед хозяйкой легкий вздор // Сверкал без глупого жеманства, // И прерывал его меж тем // Разумный толк без пошлых тем, // Без
вечных истин, без педантства, // И не пугал ничьих ушей // Свободной живостью своей.
Слышал я потом слова насмешников и хулителей, слова гордые: как это мог Господь отдать любимого из святых своих на потеху диаволу, отнять от него детей, поразить его самого болезнью и язвами так, что черепком счищал с себя гной своих ран, и для чего: чтобы только похвалиться пред сатаной: «Вот что, дескать, может вытерпеть святой мой ради меня!» Но в том и великое, что тут тайна, — что мимоидущий лик земной и
вечная истина соприкоснулись тут вместе.
Существует
вечная истина христианства, и она не зависит от времени, но христианство в своей исторической, то есть относительной, форме приходило к концу.
Неточные совпадения
— Он, как Толстой, ищет веры, а не
истины. Свободно мыслить о
истине можно лишь тогда, когда мир опустошен: убери из него все — все вещи, явления и все твои желания, кроме одного: познать мысль в ее сущности. Они оба мыслят о человеке, о боге, добре и зле, а это — лишь точки отправления на поиски
вечной, все решающей
истины…
Но и при субъективно-экзистенциальном, динамическом понимании
истины она остается
вечной и получает иной смысл.
Реальная
истина должна находиться под влиянием событий, отражать их, оставаясь верною себе, иначе она не была бы живой
истиной, а
истиной вечной, успокоившейся от треволнений мира сего — в мертвой тишине святого застоя.
Протяжным голосом и несколько нараспев начал он меня увещевать; толковал о грехе утаивать
истину пред лицами, назначенными царем, и о бесполезности такой неоткровенности, взяв во внимание всеслышащее ухо божие; он не забыл даже сослаться на
вечные тексты, что «нет власти, аще не от бога» и «кесарю — кесарево».
Есть
вечная новизна и молодость
истины.