Неточные совпадения
И я с гордостью
улыбался, довольный, что принимал участие в войне.
Когда он поравнялся с нами, я снял шляпу и поднял ее; он,
улыбаясь, поклонился мне.
Старик Бушо не любил меня и считал пустым шалуном за то, что я дурно приготовлял уроки, он часто говаривал: «Из вас ничего не выйдет», но когда заметил мою симпатию к его идеям régicides, [цареубийственным (фр.).] он сменил гнев на милость, прощал ошибки и рассказывал эпизоды 93 года и как он уехал из Франции, когда «развратные и плуты» взяли верх. Он с тою же важностию, не
улыбаясь, оканчивал урок, но уже снисходительно говорил...
В нескольких верстах от Вяземы князя Голицына дожидался васильевский староста, верхом, на опушке леса, и провожал проселком. В селе, у господского дома, к которому вела длинная липовая аллея, встречал священник, его жена, причетники, дворовые, несколько крестьян и дурак Пронька, который один чувствовал человеческое достоинство, не снимал засаленной шляпы,
улыбался, стоя несколько поодаль, и давал стречка, как только кто-нибудь из городских хотел подойти к нему.
Часто мы ходили с Ником за город, у нас были любимые места — Воробьевы горы, поля за Драгомиловской заставой. Он приходил за мной с Зонненбергом часов в шесть или семь утра и, если я спал, бросал в мое окно песок и маленькие камешки. Я просыпался,
улыбаясь, и торопился выйти к нему.
Улыбнитесь, пожалуй, да только кротко, добродушно, так, как
улыбаются, думая о своем пятнадцатом годе. Или не лучше ли призадуматься над своим «Таков ли был я, расцветая?» и благословить судьбу, если у вас была юность (одной молодости недостаточно на это); благословить ее вдвое, если у вас был тогда друг.
Так-то, Огарев, рука в руку входили мы с тобою в жизнь! Шли мы безбоязненно и гордо, не скупясь, отвечали всякому призыву, искренно отдавались всякому увлечению. Путь, нами избранный, был не легок, мы его не покидали ни разу; раненные, сломанные, мы шли, и нас никто не обгонял. Я дошел… не до цели, а до того места, где дорога идет под гору, и невольно ищу твоей руки, чтоб вместе выйти, чтоб пожать ее и сказать, грустно
улыбаясь: «Вот и все!»
Разумеется, мой отец не ставил его ни в грош, он был тих, добр, неловок, литератор и бедный человек, — стало, по всем условиям стоял за цензом; но его судорожную смешливость он очень хорошо заметил. В силу чего он заставлял его смеяться до того, что все остальные начинали, под его влиянием, тоже как-то неестественно хохотать. Виновник глумления, немного
улыбаясь, глядел тогда на нас, как человек смотрит на возню щенят.
Он даже нехотя отвечал на мои романтические и философские возражения; его ответы были коротки, он их делал
улыбаясь и с той деликатностью, с которой большой, старый мастиф играет с шпицем, позволяя ему себя теребить и только легко отгоняя лапой.
— Придет время, и вам, в награду за целую жизнь усилий и трудов, какой-нибудь молодой человек,
улыбаясь, скажет: «Ступайте прочь, вы отсталый человек».
Я молчал. Она взяла мою руку и, стараясь
улыбнуться, прибавила...
— До завтра, — сказала она и подала мне руку,
улыбаясь сквозь слезы.
Вечером явился квартальный и сказал, что обер-полицмейстер велел мне на словах объявить, что в свое время я узнаю причину ареста. Далее он вытащил из кармана засаленную итальянскую грамматику и,
улыбаясь, прибавил: «Так хорошо случилось, что тут и словарь есть, лексикончика не нужно». Об сдаче и разговора не было. Я хотел было снова писать к обер-полицмейстеру, но роль миниатюрного Гемпдена в Пречистенской части показалась мне слишком смешной.
Я смотрел на него с удивлением: лицо его не выражало ничего дурного; он догадался и,
улыбнувшись, сказал...
— Знаем мы, — сказал, неподражаемо самодовольно
улыбаясь, офицер с аксельбантом, — знаем мы порядки частных домов.
Дежурный офицер тоже колко
улыбнулся, однако жандарму сказали, чтоб он только смотрел; я вынул все, что было.
— Какая у них у всех упорность, — прибавил председатель Голицын senior, пожал плечами и взглянул на жандармского полковника Шубинского. Я
улыбнулся. — Точно Огарев, — довершил добрейший председатель.
Председатель
улыбнулся, сделал мне знак головой, выражавший: «Что, брат, обмишурился?», и сказал...
— Вам угодно что-нибудь поручить через меня вашему старосте? — спросил я,
улыбаясь.
— Да я девять месяцев в тюрьме сидел, может, потому не слыхал, — сказал я,
улыбаясь.
Весть о моем отъезде огорчила его, но он так привык к лишениям, что через минуту, почти светло
улыбнувшись, сказал мне...
В зале утром я застал исправника, полицмейстера и двух чиновников; все стояли, говорили шепотом и с беспокойством посматривали на дверь. Дверь растворилась, и взошел небольшого роста плечистый старик, с головой, посаженной на плечи, как у бульдога, большие челюсти продолжали сходство с собакой, к тому же они как-то плотоядно
улыбались; старое и с тем вместе приапическое выражение лица, небольшие, быстрые, серенькие глазки и редкие прямые волосы делали невероятно гадкое впечатление.
— Ну, к государю переписывать вы не будете, — заметил, иронически
улыбаясь, губернатор.
Тюфяев знал своих гостей насквозь, презирал их, показывал им иногда когти и вообще обращался с ними в том роде, как хозяин обращается с своими собаками: то с излишней фамильярностью, то с грубостию, выходящей из всех пределов, — и все-таки он звал их на свои обеды, и они с трепетом и радостью являлись к нему, унижаясь, сплетничая, подслуживаясь, угождая,
улыбаясь, кланяясь.
— Этот кучер, ваше превосходительство, не будет более в постромки заезжать, я ему влепил порядочный урок, — отвечал,
улыбаясь, полицмейстер.
Видя, что я смеюсь,
улыбнулся и старик, сумнительно качая головой и приговаривая...
— Я увидел, — рассказывал он,
улыбаясь, — что это действительно был ответ на ту бумагу, — и, благословясь, подписал. Никогда более не было помину об этом деле — бумага была вполне удовлетворительна.
Раз Небаба зашел ко мне поутру, чтоб сказать, что едет на несколько дней в Москву, при этом он как-то умильно-лукаво
улыбался.
Ребенок не привыкал и через год был столько же чужд, как в первый день, и еще печальнее. Сама княгиня удивлялась его «сериозности» и иной раз, видя, как она часы целые уныло сидит за маленькими пяльцами, говорила ей: «Что ты не порезвишься, не пробежишь», девочка
улыбалась, краснела, благодарила, но оставалась на своем месте.
Помнишь ли ты, мы как-то были у вас, давно, еще в том доме, ты меня спросил, читала ли я Козлова, и сказал из него именно то же самое место. Трепет пробежал по мне, я
улыбнулась, насилу удерживая слезы».
Мне было жаль оставить ее в слезах, я ей болтал полушепотом какой-то бред… Она взглянула на меня, ивее глазах мелькнуло из-за слез столько счастья, что я
улыбнулся. Она как будто поняла мою мысль, закрыла лицо обеими руками и встала… Теперь было в самом деле пора, я отнял ее руки, расцеловал их, ее — и вышел.
Кетчер махал мне рукой. Я взошел в калитку, мальчик, который успел вырасти, провожал меня, знакомо
улыбаясь. И вот я в передней, в которую некогда входил зевая, а теперь готов был пасть на колена и целовать каждую доску пола. Аркадий привел меня в гостиную и вышел. Я, утомленный, бросился на диван, сердце билось так сильно, что мне было больно, и, сверх того, мне было страшно. Я растягиваю рассказ, чтоб дольше остаться с этими воспоминаниями, хотя и вижу, что слово их плохо берет.
Кучер посмотрел на меня испытующим взглядом и
улыбнулся, вид мой, казалось, его лучше расположил в мою пользу.
Кучер еще
улыбнулся и, указывая пальцем на кладбище, сказал...
За этими спартанскими трапезами мы вспоминали,
улыбаясь, длинную процессию священнодействия обеденного стола у княгини и у моего отца, где полдюжина официантов бегала из угла в угол с чашками и блюдами, прикрывая торжественной mise en scène, [постановкой (фр.).] в сущности, очень незатейливый обед.
А тут мучительное беспокойство — родится ли он живым или нет? Столько несчастных случаев. Доктор
улыбается на вопросы — «он ничего не смыслит или не хочет говорить»; от посторонних все еще скрыто; не у кого спросить — да и совестно.
Это измученно-восторженное лицо, эту радость, летающую вместе с началом смерти около юного чела родильницы, я узнал потом в Фан-Дейковой мадонне в римской галерее Корсини. Младенец только что родился, его подносят к матери; изнеможенная, без кровинки в лице, слабая и томная, она
улыбнулась и остановила на малютке взгляд усталый и исполненный бесконечной любви.
Все эти вещи казались до того легки нашим друзьям, они так
улыбались «французским» возражениям, что я был на некоторое время подавлен ими и работал, и работал, чтоб дойти до отчетливого понимания их философского jargon. [жаргона (фр.).]
Лариса Дмитриевна, давно прошедшая этими «задами» пантеизма, сбивала его и,
улыбаясь, показывала мне на него глазами. Она, разумеется, была правее его, и я добросовестно ломал себе голову и досадовал, когда мой доктор торжественно смеялся. Споры эти занимали меня до того, что я с новым ожесточением принялся за Гегеля. Мученье моей неуверенности недолго продолжалось, истина мелькнула перед глазами и стала становиться яснее и яснее; я склонился на сторону моей противницы, но не так, как она хотела.
— Жаль мне вас, а может, оно и к лучшему, вы в этом направлении долго не останетесь, в нем слишком пусто и тяжело. А вот, — прибавила она,
улыбаясь, — наш доктор, тот неизлечим, ему не страшно, он в таком тумане, что не видит ни на шаг вперед.
Милый Белинский! Как его долго сердили и расстроивали подобные происшествия, как он об них вспоминал с ужасом — не
улыбаясь, а похаживая по комнате и покачивая головой.
— Видите, — сказал я,
улыбаясь, — как я себя скромно вел.
Бенкендорф благосклонно
улыбнулся и отправился к просителям.
Письмо было писано по-французски, с разными комплиментами, с воспоминаниями и намеками. Она слушала,
улыбаясь, и, когда я кончил, сказала...
Господин
улыбнулся, как
улыбаются люди, попавшие впросак, и положил рескрипт в карман.
Она сидела,
улыбаясь, и иногда взглядывала на меня, как бы говоря: «Лета имеют свои права, старушка раздражена»; но, встречая мой взгляд, не подтверждавший того, она делала вид, будто не замечает меня.
— Я давно имею удовольствие пользоваться вниманием Леонтия Васильевича, — сказал я,
улыбаясь.
Я,
улыбаясь, заметил ему, что меня трудно испугать отставкой, что отставка — единственная цель моей службы, и прибавил, что пока горькая необходимость заставляет меня служить в Новгороде, я, вероятно, не буду иметь случая подавать своих мнений.