Неточные совпадения
Через несколько недель полковник Семенов (брат знаменитой актрисы, впоследствии
княгини Гагариной) позволил оставлять свечу, запретив, чтоб чем-нибудь завешивали окно, которое было ниже двора, так что часовой мог
видеть все, что делается у арестанта, и не велел в коридоре кричать «слушай».
Княгиня — чопорная и хотя по-старинному, но все же воспитанная, часто, особенно сначала тяготилась звенигородской вдовой, ее крикливым голосом, ее рыночными манерами, но вверялась ей больше и больше и с восхищением
видела, что Марья Степановна значительно уменьшила и без того не очень важные расходы по дому.
Ребенок не привыкал и через год был столько же чужд, как в первый день, и еще печальнее. Сама
княгиня удивлялась его «сериозности» и иной раз,
видя, как она часы целые уныло сидит за маленькими пяльцами, говорила ей: «Что ты не порезвишься, не пробежишь», девочка улыбалась, краснела, благодарила, но оставалась на своем месте.
Княгиня все
видела и все поняла; она решилась противудействовать всеми средствами возникающей любви.
Однако как ни скрывали и ни маскировали дела, полковник не мог не
увидеть решительного отвращения невесты; он стал реже ездить, сказался больным, заикнулся даже о прибавке приданого, это очень рассердило, но
княгиня прошла и через это унижение, она давала еще свою подмосковную. Этой уступки, кажется, и он не ждал, потому что после нее он совсем скрылся.
— И довольно продолжительный, если попадусь. Слушай, когда будет темно, мы поедем к дому
княгини, ты вызовешь кого-нибудь на улицу, из людей, я тебе скажу кого, — ну, потом
увидим, что делать. Ладно, что ли?
—
Видишь, — сказал Парфений, вставая и потягиваясь, — прыткий какой, тебе все еще мало Перми-то, не укатали крутые горы. Что, я разве говорю, что запрещаю? Венчайся себе, пожалуй, противузаконного ничего нет; но лучше бы было семейно да кротко. Пришлите-ка ко мне вашего попа, уломаю его как-нибудь; ну, только одно помните: без документов со стороны невесты и не пробуйте. Так «ни тюрьма, ни ссылка» — ишь какие нынче, подумаешь, люди стали! Ну, господь с вами, в добрый час, а с княгиней-то вы меня поссорите.
В столовой он позвонил и велел вошедшему слуге послать опять за доктором. Ему досадно было на жену за то, что она не заботилась об этом прелестном ребенке, и в этом расположении досады на нее не хотелось итти к ней, не хотелось тоже и
видеть княгиню Бетси; но жена могла удивиться, отчего он, по обыкновению, не зашел к ней, и потому он, сделав усилие над собой, пошел в спальню. Подходя по мягкому ковру к дверям, он невольно услыхал разговор, которого не хотел слышать.
— А время вот что-с может принести!.. — продолжал Елпидифор Мартыныч, перемежая по временам речь свою кашлем. — Когда вот последний раз я
видел княгиню, она очень серьезно начала расспрашивать меня, что полезно ли будет для ее здоровья уехать ей за границу, — ну, я, разумеется, зная их семейную жизнь, говорю, что „отлично это будет, бесподобно, и поезжайте, говорю, не на один какой-нибудь сезон, а на год, на два“.
Неточные совпадения
— Нет, я думаю,
княгиня устала, и лошади ее не интересуют, — сказал Вронский Анне, предложившей пройти до конного завода, где Свияжский хотел
видеть нового жеребца. — Вы подите, а я провожу
княгиню домой, и мы поговорим, — сказал он, — если вам приятно, — обратился он к ней.
Старуха
княгиня Марья Борисовна, крестная мать Кити, всегда очень ее любившая, пожелала непременно
видеть ее. Кити, никуда по своему положению не ездившая, поехала с отцом к почтенной старухе и встретила у ней Вронского.
Как ни горько было теперь
княгине видеть несчастие старшей дочери Долли, сбиравшейся оставить мужа, волнение о решавшейся судьбе меньшой дочери поглощало все ее чувства.
А
княгиня видела, что дочь её впадает в крайность, что она и говорила ей.
— Очень рада вас
видеть, — сказала
княгиня. — Четверги, как всегда, мы принимаем.