Неточные совпадения
И вот этот-то страшный
человек должен был
приехать к нам. С утра во всем доме было необыкновенное волнение: я никогда прежде не видал этого мифического «брата-врага», хотя и родился у него в доме, где жил мой отец после приезда из чужих краев; мне очень хотелось его посмотреть и в то же время я боялся — не знаю чего, но очень боялся.
— Недостатка в месте у меня нет, — ответил он, — но для вас, я думаю, лучше ехать, вы
приедете часов в десять
к вашему батюшке. Вы ведь знаете, что он еще сердит на вас; ну — вечером, перед сном у старых
людей обыкновенно нервы ослаблены и вялы, он вас примет, вероятно, гораздо лучше нынче, чем завтра; утром вы его найдете совсем готовым для сражения.
Приезжаю я в губернию и, поговоривши в казенной палате, иду прямо
к председателю —
человек, батюшка, был он умный и меня давненько знал.
Вот этот-то народный праздник,
к которому крестьяне привыкли веками, переставил было губернатор, желая им потешить наследника, который должен был
приехать 19 мая; что за беда, кажется, если Николай-гость тремя днями раньше придет
к хозяину? На это надобно было согласие архиерея; по счастию, архиерей был
человек сговорчивый и не нашел ничего возразить против губернаторского намерения отпраздновать 23 мая 19-го.
Первый
человек, признанный нами и ими, который дружески подал обоим руки и снял своей теплой любовью
к обоим, своей примиряющей натурой последние следы взаимного непониманья, был Грановский; но когда я
приехал в Москву, он еще был в Берлине, а бедный Станкевич потухал на берегах Lago di Como лет двадцати семи.
Дело было в том, что я тогда только что начал сближаться с петербургскими литераторами, печатать статьи, а главное, я был переведен из Владимира в Петербург графом Строгановым без всякого участия тайной полиции и,
приехавши в Петербург, не пошел являться ни
к Дубельту, ни в III Отделение, на что мне намекали добрые
люди.
В день приезда Гарибальди в Лондон я его не видал, а видел море народа, реки народа, запруженные им улицы в несколько верст, наводненные площади, везде, где был карниз, балкон, окно, выступили
люди, и все это ждало в иных местах шесть часов… Гарибальди
приехал в половине третьего на станцию Нейн-Эльмс и только в половине девятого подъехал
к Стаффорд Гаузу, у подъезда которого ждал его дюк Сутерланд с женой.
Она молча, вопросительно посмотрела на него, и ему стало совестно. «В самом деле,
приехать к людям для того, чтобы наводить на них скуку», подумал он о себе и, стараясь быть любезным, сказал, что с удовольствием пойдет, если княгиня примет.
Неточные совпадения
К обеду (всегда
человека три обедали у Карениных)
приехали: старая кузина Алексея Александровича, директор департамента с женой и один молодой
человек, рекомендованный Алексею Александровичу на службе.
— Вот и я, — сказал князь. — Я жил за границей, читал газеты и, признаюсь, еще до Болгарских ужасов никак не понимал, почему все Русские так вдруг полюбили братьев Славян, а я никакой
к ним любви не чувствую? Я очень огорчался, думал, что я урод или что так Карлсбад на меня действует. Но,
приехав сюда, я успокоился, я вижу, что и кроме меня есть
люди, интересующиеся только Россией, а не братьями Славянами. Вот и Константин.
— Мы здесь не умеем жить, — говорил Петр Облонский. — Поверишь ли, я провел лето в Бадене; ну, право, я чувствовал себя совсем молодым
человеком. Увижу женщину молоденькую, и мысли… Пообедаешь, выпьешь слегка — сила, бодрость.
Приехал в Россию, — надо было
к жене да еще в деревню, — ну, не поверишь, через две недели надел халат, перестал одеваться
к обеду. Какое о молоденьких думать! Совсем стал старик. Только душу спасать остается. Поехал в Париж — опять справился.
Левин не сел в коляску, а пошел сзади. Ему было немного досадно на то, что не
приехал старый князь, которого он чем больше знал, тем больше любил, и на то, что явился этот Васенька Весловский,
человек совершенно чужой и лишний. Он показался ему еще тем более чуждым и лишним, что, когда Левин подошел
к крыльцу, у которого собралась вся оживленная толпа больших и детей, он увидал, что Васенька Весловский с особенно ласковым и галантным видом целует руку Кити.
Вернувшись домой
к Петру Облонскому, у которого он остановился в Петербурге, Степан Аркадьич нашел записку от Бетси. Она писала ему, что очень желает докончить начатый разговор и просит его
приехать завтра. Едва он успел прочесть эту записку и поморщиться над ней, как внизу послышались грузные шаги
людей, несущих что-то тяжелое.