Утром 10 апреля жандармский офицер
привез меня в дом генерал-губернатора. Там, в секретном отделении канцелярии, позволено было родственникам проститься со мною.
Неточные совпадения
Отца моего
привезли прямо к Аракчееву и у него
в доме задержали.
Около того времени, как тверская кузина уехала
в Корчеву, умерла бабушка Ника, матери он лишился
в первом детстве.
В их
доме была суета, и Зонненберг, которому нечего было делать, тоже хлопотал и представлял, что сбит с ног; он
привел Ника с утра к нам и просил его на весь день оставить у нас. Ник был грустен, испуган; вероятно, он любил бабушку. Он так поэтически вспомнил ее потом...
Поехал и Григорий Иванович
в Новоселье и
привез весть, что леса нет, а есть только лесная декорация, так что ни из господского
дома, ни с большой дороги порубки не бросаются
в глаза. Сенатор после раздела, на худой конец, был пять раз
в Новоселье, и все оставалось шито и крыто.
В частном
доме не было для меня особой комнаты. Полицмейстер велел до утра посадить меня
в канцелярию. Он сам
привел меня туда, бросился на кресла и, устало зевая, бормотал: «Проклятая служба; на скачке был с трех часов да вот с вами провозился до утра, — небось уж четвертый час, а завтра
в девять часов с рапортом ехать».
Меня увезли к обер-полицмейстеру, не знаю зачем — никто не говорил со мною ни слова, потом опять
привезли в частный
дом, где мне была приготовлена комната под самой каланчой.
Этот знаток вин
привез меня
в обер-полицмейстерский
дом на Тверском бульваре, ввел
в боковую залу и оставил одного. Полчаса спустя из внутренних комнат вышел толстый человек с ленивым и добродушным видом; он бросил портфель с бумагами на стул и послал куда-то жандарма, стоявшего
в дверях.
Она тотчас заявила себя; на другой день после приезда я пошел с сторожем губернаторской канцелярии искать квартиру, он меня
привел в большой одноэтажный
дом. Сколько я ему ни толковал, что ищу
дом очень маленький и, еще лучше, часть
дома, он упорно требовал, чтоб я взошел.
В половине 1825 года Химик, принявший дела отца
в большом беспорядке, отправил из Петербурга
в шацкое именье своих братьев и сестер; он давал им господский
дом и содержание, предоставляя впоследствии заняться их воспитанием и устроить их судьбу. Княгиня поехала на них взглянуть. Ребенок восьми лет поразил ее своим грустно-задумчивым видом; княгиня посадила его
в карету,
привезла домой и оставила у себя.
Но однажды хозяин
привёл его в дом, где было собрано бесчисленное количество красивых вещей, удивительное оружие, одежды из шёлка и парчи; в душе мальчика вдруг всколыхнулись забытые сказки матери, радостно вздрогнула окрылённая надежда, он долго ходил по комнатам, растерянно мигая глазами, а когда возвратились домой, спросил хозяина:
Князь бесновался, бесновался, наконец один раз, грозный и мрачный как градовая туча, вышел из дома, взял за ворот зипуна первого попавшегося ему навстречу мужика, молча
привел его в дом, молча же поставил его к купели рядом со своей старшей дочерью и велел священнику крестить ребенка.
Неточные совпадения
Как велено, так сделано: // Ходила с гневом на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, //
Привез платочек шелковый // Да прокатил на саночках //
В Екатеринин день, // И горя словно не было! // Запела, как певала я //
В родительском
дому. // Мы были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, // Со свечкой поискать…
И, получив утвердительный ответ, Степан Аркадьич, забыв и о том, что он хотел просить Лидию Ивановну, забыв и о деле сестры, с одним желанием поскорее выбраться отсюда, вышел на цыпочках и, как из зараженного
дома, выбежал на улицу и долго разговаривал и шутил с извозчиком, желая
привести себя поскорее
в чувства.
Даже до мелочей Сергей Иванович находил
в ней всё то, чего он желал от жены: она была бедна и одинока, так что она не
приведет с собой кучу родных и их влияние
в дом мужа, как его он видел на Кити, а будет всем обязана мужу, чего он тоже всегда желал для своей будущей семейной жизни.
Кипя враждой нетерпеливой, // Ответа
дома ждет поэт; // И вот сосед велеречивый //
Привез торжественно ответ. // Теперь ревнивцу то-то праздник! // Он всё боялся, чтоб проказник // Не отшутился как-нибудь, // Уловку выдумав и грудь // Отворотив от пистолета. // Теперь сомненья решены: // Они на мельницу должны // Приехать завтра до рассвета, // Взвести друг на друга курок // И метить
в ляжку иль
в висок.
Я приехал
в Казань, опустошенную и погорелую. По улицам, наместо
домов, лежали груды углей и торчали закоптелые стены без крыш и окон. Таков был след, оставленный Пугачевым! Меня
привезли в крепость, уцелевшую посереди сгоревшего города. Гусары сдали меня караульному офицеру. Он велел кликнуть кузнеца. Надели мне на ноги цепь и заковали ее наглухо. Потом отвели меня
в тюрьму и оставили одного
в тесной и темной конурке, с одними голыми стенами и с окошечком, загороженным железною решеткою.