Неточные совпадения
Добрые люди винили меня за то, что я замешался очертя голову в политические движения и предоставил на волю божью будущность
семьи, — может, оно и было не совсем осторожно; но если б, живши в Риме в 1848 году, я сидел дома и придумывал средства, как спасти
свое именье, в то время как вспрянувшая Италия кипела
пред моими окнами, тогда я, вероятно, не остался бы в чужих краях, а поехал бы в Петербург, снова вступил бы на службу, мог бы быть «вице-губернатором», за «оберпрокурорским столом» и говорил бы
своему секретарю «ты», а
своему министру «ваше высокопревосходительство!».
Неточные совпадения
Кто видывал, как слушает //
Своих захожих странников // Крестьянская
семья, // Поймет, что ни работою // Ни вечною заботою, // Ни игом рабства долгого, // Ни кабаком самим // Еще народу русскому // Пределы не поставлены: //
Пред ним широкий путь. // Когда изменят пахарю // Поля старозапашные, // Клочки в лесных окраинах // Он пробует пахать. // Работы тут достаточно. // Зато полоски новые // Дают без удобрения // Обильный урожай. // Такая почва добрая — // Душа народа русского… // О сеятель! приди!..
— И потом еще картина: сверху простерты две узловатые руки зеленого цвета с красными ногтями, на одной — шесть пальцев, на другой —
семь. Внизу
пред ними, на коленях, маленький человечек снял с плеч
своих огромную, больше его тела, двуличную голову и тонкими, длинными ручками подает ее этим тринадцати пальцам. Художник объяснил, что картина названа: «В руки твои
предаю дух мой». А руки принадлежат дьяволу, имя ему Разум, и это он убил бога.
Чем кончу длинный мой рассказ? // Ты угадаешь, друг мой милый! // Неправый старца гнев погас; // Фарлаф
пред ним и
пред Людмилой // У ног Руслана объявил //
Свой стыд и мрачное злодейство; // Счастливый князь ему простил; // Лишенный силы чародейства, // Был принят карла во дворец; // И, бедствий празднуя конец, // Владимир в гриднице высокой // Запировал в
семье своей.
А
пред ним всплывали смутно картины иной возможной жизни: вот он сидит в
семье своих окуровских людей, спокойно и солидно беседуя о разных делах, и все слушают его с почтительным вниманием.
С той поры, как она впервые себя сознала, до тех пор, как сказала
пред смертью: «Приими дух мой», она никогда не думала о себе и жила для других, а преимущественно, разумеется, для
своей семьи.