Неточные совпадения
Отец мой строго взглянул на меня и замял разговор. Граф геройски поправил дело, он сказал, обращаясь к моему отцу, что «ему нравятся такие патриотические чувства». Отцу моему они не понравились, и он мне задал
после его
отъезда страшную гонку. «Вот что значит говорить очертя голову обо всем, чего ты не понимаешь и не можешь понять; граф из верности своему королю служил нашему императору». Действительно, я этого не понимал.
…На другой день
после отъезда из Перми с рассвета полил дождь, сильный, беспрерывный, как бывает в лесистных местах, и продолжался весь день; часа в два мы приехали в беднейшую вятскую деревню.
— Плохо, — сказал он, — мир кончается, — раскрыл свою записную книжку и вписал: «
После пятнадцатилетней практики в первый раз встретил человека, который не взял денег, да еще будучи на
отъезде».
Один закоснелый сармат, старик, уланский офицер при Понятовском, делавший часть наполеоновских походов, получил в 1837 году дозволение возвратиться в свои литовские поместья. Накануне
отъезда старик позвал меня и несколько поляков отобедать.
После обеда мой кавалерист подошел ко мне с бокалом, обнял меня и с военным простодушием сказал мне на ухо: «Да зачем же вы, русский?!» Я не отвечал ни слова, но замечание это сильно запало мне в грудь. Я понял, что этому поколению нельзя было освободить Польшу.
Я жил с Витбергом в одном доме два года и
после остался до самого
отъезда постоянно в сношениях с ним. Он не спас насущного куска хлеба; семья его жила в самой страшной бедности.
Тюфяев,
после отъезда наследника, приготовлялся с стесненным сердцем променять пашалык [административный округ, управляемый пашой (от тур. paζalik).] на сенаторские кресла — но вышло хуже.
Он был первый из наших, которого я увидел
после отъезда из Москвы.
Через несколько месяцев
после его
отъезда в Петербург в 1840 году приехали и мы туда.
…Между тем прошли месяцы, прошла и зима; никто мне не напоминал об
отъезде, меня забыли, и я уже перестал быть sur le qui vive, [настороже (фр.).] особенно
после следующей встречи.
Но
после моего
отъезда старейшины города Цюриха узнали, что я вовсе не русский граф, а русский эмигрант и к тому же приятель с радикальной партией, которую они терпеть не могли, да еще и с социалистами, которых они ненавидели, и, что хуже всего этого вместе, что я человек нерелигиозный и открыто признаюсь в этом.
Все остались в каком-то поднятом, тихо торжественном настроении. Точно
после праздничного богослужения,
после крестин или
отъезда невесты у всех было полно на душе, все перебирали подробности и примыкали к грозному, безответному — «а что дальше?».
Неточные совпадения
Воспоминание обо всем, что случилось с нею
после болезни: примирение с мужем, разрыв, известие о ране Вронского, его появление, приготовление к разводу,
отъезд из дома мужа, прощанье с сыном — всё это казалось ей горячечным сном, от которого она проснулась одна с Вронским за границей.
На третий день
после отъезда брата и Левин уехал за границу. Встретившись на железной дороге с Щербацким, двоюродным братом Кити, Левин очень удивил его своею мрачностью.
Княжне Кити Щербацкой было восьмнадцать лет. Она выезжала первую зиму. Успехи ее в свете были больше, чем обеих ее старших сестер, и больше, чем даже ожидала княгиня. Мало того, что юноши, танцующие на московских балах, почти все были влюблены в Кити, уже в первую зиму представились две серьезные партии: Левин и, тотчас же
после его
отъезда, граф Вронский.
Первые два дня
после отъезда жены Алексей Александрович принимал просителей, правителя дел, ездил в комитет и выходил обедать в столовую, как и обыкновенно.
Старый князь
после отъезда доктора тоже вышел из своего кабинета и, подставив свою щеку Долли и поговорив с ней, обратился к жене: