Неточные совпадения
Сцены эти сильно возмущали меня; иной раз я дерзал вступаться и напоминал противуположное мнение. Тогда
отец мой привставал,
снимал с себя за кисточку бархатную шапочку и, держа ее на воздухе, благодарил меня за уроки и просил извинить забывчивость, а потом говорил старухе...
Вечером снова являлся камердинер,
снимал с дивана тигровую шкуру, доставшуюся по наследству от
отца, и груду книг, стлал простыню, приносил подушки и одеяло, и кабинет так же легко превращался в спальню, как в кухню и столовую.
Когда с меня
сняли надзор и я получил право выезжать «в резиденцию и в столицу», как выражался К. Аксаков,
отец мой решительно предпочел древней столице невскую резиденцию.
Сын полез под кровать и достал оттуда новые штиблеты.
Отец снял свои неуклюжие, бурые, очевидно, чужие сапоги и стал примеривать новую обувь.
Неточные совпадения
Любимым развлечением Ассоль было по вечерам или в праздник, когда
отец, отставив банки с клейстером, инструменты и неоконченную работу, садился,
сняв передник, отдохнуть с трубкой в зубах, — забраться к нему на колени и, вертясь в бережном кольце отцовской руки, трогать различные части игрушек, расспрашивая об их назначении.
«Жертвы, да! — разорванно думал он,
сняв шляпу. — Исааки, — думал он, вспоминая наивное поучение
отца. — Последняя жертва!»
Мы шли по полям, засеянным разными овощами. Фермы рассеяны саженях во ста пятидесяти или двухстах друг от друга. Заглядывали в домы; «Чинь-чинь», — говорили мы жителям: они улыбались и просили войти. Из дверей одной фермы выглянул китаец, седой, в очках с огромными круглыми стеклами, державшихся только на носу. В руках у него была книга.
Отец Аввакум взял у него книгу,
снял с его носа очки, надел на свой и стал читать вслух по-китайски, как по-русски. Китаец и рот разинул. Книга была — Конфуций.
А ежели ты действительно так хочешь сделать, как говоришь, много греха
снимешь с отцов-то.
— Именно? — повторила Надежда Васильевна вопрос Лоскутова. — А это вот что значит: что бы Привалов ни сделал,
отец всегда простит ему все, и не только простит, но последнюю рубашку с себя
снимет, чтобы поднять его. Это слепая привязанность к фамилии, какое-то благоговение перед именем… Логика здесь бессильна, а человек поступает так, а не иначе потому, что так нужно. Дети так же делают…