Неточные совпадения
Однажды настороженный, я в несколько недель узнал все подробности о встрече моего отца с моей матерью, о том, как она решилась
оставить родительский дом, как была спрятана в
русском посольстве в Касселе, у Сенатора, и в мужском платье переехала границу; все это я узнал, ни разу не сделав никому ни одного вопроса.
Секретаря в канцелярии губернатора, например, сочли нужным назвать правителем дел, а секретаря губернского правления
оставили без перевода на
русский язык.
Главное достоинство Павлова состояло в необычайной ясности изложения, — ясности, нисколько не терявшей всей глубины немецкого мышления, молодые философы приняли, напротив, какой-то условный язык, они не переводили на
русское, а перекладывали целиком, да еще, для большей легкости,
оставляя все латинские слова in crudo, [в нетронутом виде (лат.).] давая им православные окончания и семь
русских падежей.
Называемый (le N-é, то есть nommé, но это не значит „вышеупомянутый“, потому что прежде обо мне не говорится, это только безграмотная попытка как можно грубее обозначить человека) Герцен, Александр, 40 лет (два года прибавили),
русский подданный, живущий там-то, обязан
оставить немедленно Париж по объявлении сего и в наискорейшем времени выехать из пределов Франции.
Я, любезные граждане, не затем
оставил родину, чтоб искать себе другой: я всем сердцем люблю народ
русский, а Россию
оставил потому, что не мог быть немым и праздным свидетелем ее угнетения; я
оставил ее после ссылки, преследуемый свирепым самовластием Николая.
Славянофилы хотели
оставить русскому народу свободу религиозной совести, свободу думы, свободу духа, а всю остальную жизнь отдать во власть силы, неограниченно управляющей русским народом.
Злобно оглядывая синие панталоны, Ляшкевский постепенно вдохновляется и входит в такой азарт, что на губах его выступает пена. Говорит он с польским акцентом, ядовито отчеканивая каждый слог; под конец мешочки под его глазами надуваются, он
оставляет русских подлецов, мерзавцев и каналий в покое и, тараща глаза, кашляя от напряжения, начинает сыпать польскими ругательствами:
Мы
оставили русских на марше от пепелища розенгофского форпоста к Сагницу. Немой, как мы сказали, служил им вожатым. Горы, по которым они шли, были так высоки, что лошади, с тяжестями взбираясь на них (употреблю простонародное сравнение), вытягивались, как прут, а спалзывая с них, едва не свертывались в клубок. Вековые анценские леса пробудились тысячами отголосков; обитавшие в них зверьки, испуганные необыкновенною тревогой, бежали, сами не зная куда, и попадали прямо в толпы солдат.
Неточные совпадения
— Ах, напротив, я ничем не занята, — отвечала Варенька, но в ту же минуту должна была
оставить своих новых знакомых, потому что две маленькие
русские девочки, дочери больного, бежали к ней.
Наконец толстый, послуживши Богу и государю, заслуживши всеобщее уважение,
оставляет службу, перебирается и делается помещиком, славным
русским барином, хлебосолом, и живет, и хорошо живет.
Ты хочешь, видно, чтоб мы не уважили первого, святого закона товарищества:
оставили бы собратьев своих на то, чтобы с них с живых содрали кожу или, исчетвертовав на части козацкое их тело, развозили бы их по городам и селам, как сделали они уже с гетьманом и лучшими
русскими витязями на Украйне.
Венчанный славой бесполезной, // Отважный Карл скользил над бездной. // Он шел на древнюю Москву, // Взметая
русские дружины, // Как вихорь гонит прах долины // И клонит пыльную траву. // Он шел путем, где след
оставил // В дни наши новый, сильный враг, // Когда падением ославил // Муж рока свой попятный шаг.
Люди простые, обыкновенные, с требованиями
русской общественной, крестьянской, христианской нравственности,
оставляли эти понятия и усваивали новые, острожные, состоящие, главное, в том, что всякое поругание, насилие над человеческою личностью, всякое уничтожение ее позволено, когда оно выгодно.