Неточные совпадения
Семя было брошено; на посев и защиту всходов пошла их сила. Надобно было людей
нового поколения, несвихнутых, ненадломленных, которыми мысль их была бы принята не страданием, не болезнью, как до нее дошли
учители, а передачей, наследием. Молодые люди откликнулись на их призыв, люди Станкевичева круга примыкали к ним, и в их числе такие сильные личности, как К. Аксаков и Юрий Самарин.
Учитель говорил не по-швейцарски, а по-немецки, да и не просто, а по образцам из нарочито известных ораторов и писателей: он помянул и о Вильгельме Телле, и о Карле Смелом (как тут поступила бы австрийско-александринская театральная ценсура — разве назвала бы Вильгельма Смелым, а Карла — Теллем?) и при этом не забыл не столько
новое, сколько выразительное сравнение неволи с позлащенной клеткой, из которой птица все же рвется...
И вот пришел следующий класс; прочитали молитву; учитель сел за стол; сделалась тишина. Многих из нас занимало, спросит или не спросит нынешний раз
новый учитель Калатузова; а он его как раз и зовет.
Влас. Ты мечтаешь о нем, как институтка о
новом учителе. Берегись, сестра моя! Писатели, как я слыхал, большие мастера по части совращения женщин…
Неточные совпадения
— Немецкие социалисты — наши
учителя, — ворковал Шемякин, — уже в прошлом году голосовали за
новые налоги специально на вооружение…
Климу предшествовала репутация мальчика исключительных способностей, она вызывала обостренное и недоверчивое внимание
учителей и любопытство учеников, которые ожидали увидеть в
новом товарище нечто вроде маленького фокусника.
Его очень заинтересовали откровенно злые взгляды Дронова, направленные на
учителя. Дронов тоже изменился, как-то вдруг. Несмотря на свое уменье следить за людями, Климу всегда казалось, что люди изменяются внезапно, прыжками, как минутная стрелка затейливых часов, которые недавно купил Варавка: постепенности в движении их минутной стрелки не было, она перепрыгивала с черты на черту. Так же и человек: еще вчера он был таким же, как полгода тому назад, но сегодня вдруг в нем являлась некая
новая черта.
Клим улыбнулся, внимательно следя за мягким блеском бархатных глаз; было в этих глазах нечто испытующее, а в тоне Прейса он слышал и раньше знакомое ему сознание превосходства
учителя над учеником. Вспомнились слова какого-то антисемита из «
Нового времени»: «Аристократизм древней расы выродился у евреев в хамство».
Через два дня
учитель опять нашел семейство за чаем и опять отказался от чаю и тем окончательно успокоил Марью Алексевну. Но в этот раз он увидел за столом еще
новое лицо — офицера, перед которым лебезила Марья Алексевна. «А, жених!»