Неточные совпадения
Она, с своей стороны, вовсе
не делила этих предрассудков и на своей половине
позволяла мне все то, что запрещалось на половине моего отца.
Через несколько недель полковник Семенов (брат знаменитой актрисы, впоследствии княгини Гагариной)
позволил оставлять свечу, запретив, чтоб чем-нибудь завешивали окно, которое было ниже двора, так что часовой мог видеть все, что делается у арестанта, и
не велел в коридоре кричать «слушай».
—
Позвольте, — возразил я, — благо я здесь, вам напомнить, что вы, полковник, мне говорили, когда я был в последний раз в комиссии, что меня никто
не обвиняет в деле праздника, а в приговоре сказано, что я один из виновных по этому делу. Тут какая-нибудь ошибка.
—
Позвольте,
не о том речь, — продолжал я, — велика ли моя вина или нет; но если я убийца, я
не хочу, чтоб меня считали вором. Я
не хочу, чтоб обо мне, даже оправдывая меня, сказали, что я то-то наделал «под пьяную руку», как вы сейчас выразились.
«У нас всё так, — говаривал А. А., — кто первый даст острастку, начнет кричать, тот и одержит верх. Если, говоря с начальником, вы ему
позволите поднять голос, вы пропали: услышав себя кричащим, он сделается дикий зверь. Если же при первом грубом слове вы закричали, он непременно испугается и уступит, думая, что вы с характером и что таких людей
не надобно слишком дразнить».
— Я это больше для солдата и сделал, вы
не знаете, что такое наш солдат — ни малейшего попущения
не следует допускать, но поверьте, я умею различать людей —
позвольте вас спросить, какой несчастный случай…
— В таком случае… конечно… я
не смею… — и взгляд городничего выразил муку любопытства. Он помолчал. — У меня был родственник дальний, он сидел с год в Петропавловской крепости; знаете, тоже, сношения —
позвольте, у меня это на душе, вы, кажется, все еще сердитесь? Я человек военный, строгий, привык; по семнадцатому году поступил в полк, у меня нрав горячий, но через минуту все прошло. Я вашего жандарма оставлю в покое, черт с ним совсем…
— И вы уж
не откажите в моей просьбе и в доказательство, что
не сердитесь, — я живу через два дома отсюда —
позвольте вас просить позавтракать чем бог послал.
Его болтовня и шутки
не были ни грубы, ни плоски; совсем напротив, они были полны юмора и сосредоточенной желчи, это была его поэзия, его месть, его крик досады, а может, долею и отчаяния. Он изучил чиновнический круг, как артист и как медик, он знал все мелкие и затаенные страсти их и, ободренный ненаходчивостью, трусостью своих знакомых,
позволял себе все.
— Теперь, — говорил он, —
позвольте держать пари на целковый, что вы
не отдадите в срок.
Он развил одни буйные страсти, одни дурные наклонности, и это
не удивительно: всему порочному
позволяют у нас развиваться долгое время беспрепятственно, а за страсти человеческие посылают в гарнизон или в Сибирь при первом шаге…
Министр Киселев прислал из Петербурга чиновника; он, человек умный и практический, взял в первой волости по рублю с души и
позволил не сеять картофельные выморозки.
Я
не могу, я
не должна
позволить, чтоб во мне был оскорблен…
— Нет, уж это
позвольте, это
не такие люди, этого никогда
не бывает, чтоб, получимши благодарность,
не исполнить долг чести, — ответил корректор до того обиженным тоном, что я счел нужным его смягчить легкой прибавочкой благодарности.
—
Позвольте мне откровенно сказать, что даже в сию минуту я
не могу верить, чтоб
не было другой причины моей ссылки.
—
Позвольте, я прочту… я, право,
не подумал.
—
Позвольте, — говорил самый кроткий консул из всех, бывших после Юния Брута и Калпурния Бестии, — вы письмо это напишите
не ко мне, а к графу Орлову, я же только сообщу его канцлеру.
Они, как петербургская ценсура,
позволяют шутить над титулярным советником, но тайного —
не тронь.
— Господа,
позвольте мне покончить ваш спор, — и тут же, подойдя к Гарибальди, сказал ему: — Мне ваше посещение бесконечно дорого, и теперь больше, чем когда-нибудь, в эту черную полосу для России ваше посещение будет иметь особое значение, вы посетите
не одного меня, но друзей наших, заточенных в тюрьмы, сосланных на каторгу.
— В таком случае, чтоб
не было ни потери времени, ни искания, ни новых затруднений, — сказал я, —
позвольте мне приехать к вам в десятом часу и поедемте вместе.
—
Не пора ли? Я в ваших распоряжениях, только доставьте меня, пожалуйста, в Лондон к двум с половиной или трем часам, а теперь
позвольте мне принять старого друга, который только что приехал; да вы, может, его знаете, — Мордини.
—
Позвольте, я ничего
не понимаю, у вас карета, а едете — вы сосчитайте — генерал, вы, Менотти, Гверцони, Саффи и Мордини… Где вы сядете?