Неточные совпадения
Молодежь была прекрасная в наш курс. Именно в это время пробуждались у нас больше и больше теоретические стремления. Семинарская выучка и шляхетская лень равно
исчезали,
не заменяясь еще немецким утилитаризмом, удобряющим умы наукой, как поля навозом, для усиленной жатвы. Порядочный круг студентов
не принимал больше науку за необходимый, но скучный проселок, которым скорее объезжают в коллежские асессоры. Возникавшие вопросы вовсе
не относились до табели о рангах.
Распятое тело воскресало, в свою очередь, и
не стыдилось больше себя; человек достигал созвучного единства, догадывался, что он существо целое, а
не составлен, как маятник, из двух разных металлов, удерживающих друг друга, что враг, спаянный с ним,
исчез.
Мимолетные, юные, весенние увлечения, волновавшие душу, побледнели,
исчезли перед ним, как туманные картины; новых, других
не пришло.
Простой народ еще менее враждебен к сосланным, он вообще со стороны наказанных. Около сибирской границы слово «ссыльный»
исчезает и заменяется словом «несчастный». В глазах русского народа судебный приговор
не пятнает человека. В Пермской губернии, по дороге в Тобольск, крестьяне выставляют часто квас, молоко и хлеб в маленьком окошке на случай, если «несчастный» будет тайком пробираться из Сибири.
Жандарм проводил их и принялся ходить взад и вперед. Я бросился на постель и долго смотрел на дверь, за которой
исчезло это светлое явление. «Нет, брат твой
не забудет тебя», — думал я.
Потом взошла нянюшка, говоря, что пора, и я встал,
не возражая, и она меня
не останавливала… такая полнота была в душе. Больше, меньше, короче, дольше, еще — все это
исчезало перед полнотой настоящего…
Тут было
не до разбора — помню только, что в первые минуты ее голос провел нехорошо по моему сердцу, но и это минутное впечатление
исчезло в ярком свете радости.
В его любящей, покойной и снисходительной душе
исчезали угловатые распри и смягчался крик себялюбивой обидчивости. Он был между нами звеном соединения многого и многих и часто примирял в симпатии к себе целые круги, враждовавшие между собой, и друзей, готовых разойтиться. Грановский и Белинский, вовсе
не похожие друг на друга, принадлежали к самым светлым и замечательным личностям нашего круга.
В этом обществе была та свобода неустоявшихся отношений и
не приведенных в косный порядок обычаев, которой нет в старой европейской жизни, и в то же время в нем сохранилась привитая нам воспитанием традиция западной вежливости, которая на Западе
исчезает; она с примесью славянского laisser-aller, [разболтанности (фр.).] а подчас и разгула, составляла особый русский характер московского общества, к его великому горю, потому что оно смертельно хотело быть парижским, и это хотение, наверное, осталось.
С 1852 года тон начал меняться, добродушные беришоны уже
не приезжали затем, чтоб отдохнуть и посмеяться, но со злобой в глазах, исполненные желчи, терзали друг друга заочно и в лицо, выказывали новую ливрею, другие боялись доносов; непринужденность, которая делала легкой и милой шутку и веселость,
исчезла.
Чувство изгнано, все замерло, цвета
исчезли, остался утомительный, тупой, безвыходный труд современного пролетария, — труд, от которого, по крайней мере, была свободна аристократическая семья Древнего Рима, основанная на рабстве; нет больше ни поэзии церкви, ни бреда веры, ни упованья рая, даже и стихов к тем порам «
не будут больше писать», по уверению Прудона, зато работа будет «увеличиваться».
В Коус я приехал часов в девять вечера, узнал, что Брук Гауз очень
не близок, заказал на другое утро коляску и пошел по взморью. Это был первый теплый вечер 1864. Море, совершенно покойное, лениво шаля, колыхалось; кой-где сверкал,
исчезая, фосфорический свет; я с наслаждением вдыхал влажно-йодистый запах морских испарений, который люблю, как запах сена; издали раздавалась бальная музыка из какого-то клуба или казино, все было светло и празднично.
Минутами разговор обрывается; по его лицу, как тучи по морю, пробегают какие-то мысли — ужас ли то перед судьбами, лежащими на его плечах, перед тем народным помазанием, от которого он уже
не может отказаться? Сомнение ли после того, как он видел столько измен, столько падений, столько слабых людей? Искушение ли величия? Последнего
не думаю, — его личность давно
исчезла в его деле…
Не помня, как оставила дом, Ассоль бежала уже к морю, подхваченная неодолимым ветром события; на первом углу она остановилась почти без сил; ее ноги подкашивались, дыхание срывалось и гасло, сознание держалось на волоске. Вне себя от страха потерять волю, она топнула ногой и оправилась. Временами то крыша, то забор скрывали от нее алые паруса; тогда, боясь,
не исчезли ли они, как простой призрак, она торопилась миновать мучительное препятствие и, снова увидев корабль, останавливалась облегченно вздохнуть.
Неточные совпадения
Но
не успел он договорить, как раздался треск, и бывый прохвост моментально
исчез, словно растаял в воздухе.
Уважение к старшим
исчезло; агитировали вопрос,
не следует ли, по достижении людьми известных лет, устранять их из жизни, но корысть одержала верх, и порешили на том, чтобы стариков и старух продать в рабство.
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума и сердца; но у него был желудок, в котором, как в могиле,
исчезали всякие куски. Этот
не весьма замысловатый дар природы сделался для него источником живейших наслаждений. Каждый день с раннего утра он отправлялся в поход по городу и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь. В короткое время обоняние его было до такой степени изощрено, что он мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша.
Надежда
не вся еще
исчезла.
Вот вышла из мрака одна тень, хлопнула: раз-раз! — и
исчезла неведомо куда; смотришь, на место ее выступает уж другая тень и тоже хлопает, как попало, и
исчезает…"Раззорю!","
Не потерплю!" — слышится со всех сторон, а что разорю, чего
не потерплю — того разобрать невозможно.