Неточные совпадения
Бакай хотел
мне что-то сказать, но голос у него переменился и крупная слеза скатилась
по щеке — собака умерла; вот еще факт для изучения человеческого
сердца.
Я вовсе не думаю, чтоб он и мальчишек ненавидел; это был суровый нрав, подкрепляемый сивухою и бессознательно втянувшийся в поэзию передней.
Лет тридцати, возвратившись из ссылки,
я понял, что во многом мой отец был прав, что он,
по несчастию, оскорбительно хорошо знал людей. Но моя ли была вина, что он и самую истину проповедовал таким возмутительным образом для юного
сердца. Его ум, охлажденный длинною жизнию в кругу людей испорченных, поставил его en garde [настороже (фр.).] противу всех, а равнодушное
сердце не требовало примирения; он так и остался в враждебном отношении со всеми на свете.
Больной уставил на
меня глаза и пробормотал: «Это вы?» Он назвал
меня. «Вы
меня не узнаете», — прибавил он голосом, который ножом провел
по сердцу.
—
Я, — сказал он, — пришел поговорить с вами перед окончанием ваших показаний. Давнишняя связь моего покойного отца с вашим заставляет
меня принимать в вас особенное участие. Вы молоды и можете еще сделать карьеру; для этого вам надобно выпутаться из дела… а это зависит,
по счастию, от вас. Ваш отец очень принял к
сердцу ваш арест и живет теперь надеждой, что вас выпустят; мы с князем Сергием Михайловичем сейчас говорили об этом и искренно готовы многое сделать; дайте нам средства помочь.
По клочкам изодрано мое
сердце, во все время тюрьмы
я не был до того задавлен, стеснен, как теперь. Не ссылка этому причиной. Что
мне Пермь или Москва, и Москва — Пермь! Слушай все до конца.
Осенью 1853 года он пишет: «
Сердце ноет при мысли, чем мы были прежде (то есть при
мне) и чем стали теперь. Вино пьем
по старой памяти, но веселья в
сердце нет; только при воспоминании о тебе молодеет душа. Лучшая, отраднейшая мечта моя в настоящее время — еще раз увидеть тебя, да и она, кажется, не сбудется».
«Аксаков остался до конца жизни вечным восторженным и беспредельно благородным юношей; он увлекался, был увлекаем, но всегда был чист
сердцем. В 1844 году, когда наши споры дошли до того, что ни славяне, ни мы не хотели больше встречаться,
я как-то шел
по улице; К. Аксаков ехал в санях.
Я дружески поклонился ему. Он было проехал, но вдруг остановил кучера, вышел из саней и подошел ко
мне.
X. с большим участием спросил
меня о моей болезни. Так как
я не полюбопытствовал прочитать, что написал доктор, то
мне и пришлось выдумать болезнь.
По счастию,
я вспомнил Сазонова, который, при обильной тучности и неистощимом аппетите, жаловался на аневризм, —
я сказал X., что у
меня болезнь в
сердце и что дорога может
мне быть очень вредна.
Сердце Азелио чуяло, верно, что
я в Крутицких казармах, учась по-итальянски, читал его «La Disfida di Barletta» — роман «и не классический, и не старинный», хотя тоже скучный, — и ничего не сделал.
Он обнял
меня, сел, протянул нам обе руки и голосом, который так и резнул
по сердцу, сказал...
— Любил, — говорит, — любил, злодей, любил, ничего не жалел, пока не был сам
мне по сердцу, а полюбила его — он покинул. А за что?.. Что она, моя разлучница, лучше меня, что ли, или больше меня любить его станет… Глупый он, глупый! Не греть солнцу зимой против летнего, не видать ему век любви против того, как я любила, так ты и скажи ему: мол, Груша, умирая, так тебе ворожила и на рок положила.
Палубные пассажиры, матросы, все люди говорили о душе так же много и часто, как о земле, — работе, о хлебе и женщинах. Душа — десятое слово в речах простых людей, слово ходовое, как пятак. Мне не нравится, что слово это так прижилось на скользких языках людей, а когда мужики матерщинничают, злобно и ласково, поганя душу, — это бьет
меня по сердцу.
— Ну, так я попрямее тебе скажу: жены Гордею Евстратычу недостает!.. Кабы была у него молодая жена, все шло бы как по маслу… Я и невесту себе присмотрел, только вот с тобой все хотел переговорить. Все сумлевался: может, думаю, стар для нее покажусь… А уж как она
мне по сердцу пришлась!.. Эх, на руках бы ее носил… озолотил бы… В шелку да в бархате стал бы водить.
Неточные совпадения
Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но, верите ли, что, даже когда ложишься спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно, в его воле;
по крайней мере,
я буду спокоен в
сердце.
Да, был
я строг
по времени, // А впрочем, больше ласкою //
Я привлекал
сердца.
—
По делом за то, что всё это было притворство, потому что это всё выдуманное, а не от
сердца. Какое
мне дело было до чужого человека? И вот вышло, что
я причиной ссоры и что
я делала то, чего
меня никто не просил. Оттого что всё притворство! притворство! притворство!…
— Всё не то.
Я не могу иначе жить, как
по сердцу, а вы живете
по правилам.
Я вас полюбила просто, а вы, верно, только затем, чтобы спасти
меня, научить
меня!
— Хорошо, так поезжай домой, — тихо проговорила она, обращаясь к Михайле. Она говорила тихо, потому что быстрота биения
сердца мешала ей дышать. «Нет,
я не дам тебе мучать себя», подумала она, обращаясь с угрозой не к нему, не к самой себе, а к тому, кто заставлял ее мучаться, и пошла
по платформе мимо станции.