Церковные учители признают нагорную проповедь с заповедью о непротивлении злу насилием божественным откровением и потому, если они уже раз нашли нужным писать о моей книге, то, казалось бы, им необходимо было прежде всего ответить на этот главный пункт обвинения и прямо высказать, признают или не признают они обязательным для христианина учение нагорной проповеди и заповедь о непротивлении злу насилием, и отвечать не так, как это обыкновенно делается, т. е. сказать, что хотя, с одной стороны, нельзя собственно отрицать, но, с другой стороны, опять-таки нельзя утверждать, тем более, что и т. д., а ответить так же, как поставлен вопрос в моей книге: действительно ли Христос требовал от своих
учеников исполнения того, чему он учил в нагорной проповеди, и потому может или не может христианин, оставаясь христианином, идти в суд, участвуя в нем, осуждая людей или
ища в нем защиты силой, может или не может христианин, оставаясь христианином, участвовать в управлении, употребляя насилие против своих ближних и самый главный, всем предстоящий теперь с общей воинской повинностью, вопрос — может или не может христианин, оставаясь христианином, противно прямому указанию Христа обещаться в будущих поступках, прямо противных учению, и, участвуя в военной службе, готовиться к убийству людей или совершать их?
Нина Федоровна платила за бедных
учеников, раздавала старухам чай, сахар, варенье, наряжала небогатых невест, и если ей в руки попадала газета, то она прежде всего
искала, нет ли какого-нибудь воззвания или заметки о чьем-нибудь бедственном положении.
Он немедленно отправился
искать бывшего
ученика своего, обнял его крепко, просил у него прощенья и старался, сколько мог, загладить пред ним вину свою.
И вот конец печальной были // Иль сказки — выражусь прямей. // Признайтесь, вы меня бранили? // Вы ждали действия? страстей? // Повсюду нынче
ищут драмы, // Все просят крови — даже дамы. // А я, как робкий
ученик, // Остановился в лучший миг; // Простым нервическим припадком // Неловко сцену заключил, // Соперников не помирил // И не поссорил их порядком… // Что ж делать! Вот вам мой рассказ, // Друзья; покамест будет с вас.