Неточные совпадения
Не могу сказать, чтоб романы
имели на меня
большое влияние; я бросался с жадностью на все двусмысленные или несколько растрепанные сцены, как все мальчики, но они не занимали меня особенно.
Вслед за тем тот же лакей Сенатора,
большой охотник до политических новостей и которому было где их собирать по всем передним сенаторов и присутственных мест, по которым он ездил с утра до ночи, не
имея выгоды лошадей, которые менялись после обеда, сообщил мне, что в Петербурге был бунт и что по Галерной стреляли «в пушки».
Вообще между женщинами тридцати пяти лет и девушками семнадцати только тогда бывает
большая дружба, когда первые самоотверженно решаются не
иметь пола.
Прежде мы
имели мало долгих бесед. Карл Иванович мешал, как осенняя муха, и портил всякий разговор своим присутствием, во все мешался, ничего не понимая, делал замечания, поправлял воротник рубашки у Ника, торопился домой, словом, был очень противен. Через месяц мы не могли провести двух дней, чтоб не увидеться или не написать письмо; я с порывистостью моей натуры привязывался
больше и
больше к Нику, он тихо и глубоко любил меня.
Камердинер, с своей стороны, не вынес бы такой жизни, если б не
имел своего развлечения: он по
большей части к обеду был несколько навеселе.
Я его застал в 1839, а еще
больше в 1842, слабым и уже действительно больным. Сенатор умер, пустота около него была еще
больше, даже и камердинер был другой, но он сам был тот же, одни физические силы изменили, тот же злой ум, та же память, он так же всех теснил мелочами, и неизменный Зонненберг
имел свое прежнее кочевье в старом доме и делал комиссии.
Я вступил в физико-математическое отделение, несмотря на то что никогда не
имел ни
большой способности, ни
большой любви к математике.
Я считаю
большим несчастием положение народа, которого молодое поколение не
имеет юности; мы уже заметили, что одной молодости на это недостаточно. Самый уродливый период немецкого студентства во сто раз лучше мещанского совершеннолетия молодежи во Франции и Англии; для меня американские пожилые люди лет в пятнадцать от роду — просто противны.
Мы с завистью посматривали на его опытность и знание людей; его тонкая ироническая манера возражать
имела на нас
большое влияние. Мы на него смотрели как на делового революционера, как на государственного человека in spe. [в будущем (лат.).]
Другие молодые люди,
большею частью студенты, не были так осторожны, но эти другие не
имели с нами никакой серьезной связи.
Соколовский, автор «Мироздания», «Хевери» и других довольно хороших стихотворений,
имел от природы
большой поэтический талант, но не довольно дико самобытный, чтоб обойтись без развития, и не довольно образованный, чтоб развиться. Милый гуляка, поэт в жизни, он вовсе не был политическим человеком. Он был очень забавен, любезен, веселый товарищ в веселые минуты, bon vivant, [любитель хорошо пожить (фр.).] любивший покутить — как мы все… может, немного
больше.
Людей, сосланных на житье «за мнения» в дальние города, несколько боятся, но никак не смешивают с обыкновенными смертными. «Опасные люди»
имеют тот интерес для провинции, который
имеют известные Ловласы для женщин и куртизаны для мужчин. Опасных людей гораздо
больше избегают петербургские чиновники и московские тузы, чем провинциальные жители. Особенно сибиряки.
Вообще поляков, сосланных на житье, не теснят, но материальное положение ужасно для тех, которые не
имеют состояния. Правительство дает неимущим по 15 рублей ассигнациями в месяц; из этих денег следует платить за квартиру, одеваться, есть и отапливаться. В довольно
больших городах, в Казани, Тобольске, можно было что-нибудь выработать уроками, концертами, играя на балах, рисуя портреты, заводя танцклассы. В Перми и Вятке не было и этих средств, И несмотря на то, у русских они не просили ничего.
Падение князя А. Н. Голицына увлекло Витберга; все опрокидывается на него, комиссия жалуется, митрополит огорчен, генерал-губернатор недоволен. Его ответы «дерзки» (в его деле дерзость поставлена в одно из главных обвинений); его подчиненные воруют, — как будто кто-нибудь находящийся на службе в России не ворует. Впрочем, вероятно, что у Витберга воровали
больше, чем у других: он не
имел никакой привычки заведовать смирительными домами и классными ворами.
Во всем этом является один вопрос, не совсем понятный. Каким образом то сильное симпатическое влияние, которое Огарев
имел на все окружающее, которое увлекало посторонних в высшие сферы, в общие интересы, скользнуло по сердцу этой женщины, не оставив на нем никакого благотворного следа? А между тем он любил ее страстно и положил
больше силы и души, чтоб ее спасти, чем на все остальное; и она сама сначала любила его, в этом нет сомнения.
— Я
имею к вам, генерал, небольшую просьбу. Если вам меня нужно, не посылайте, пожалуйста, ни квартальных, ни жандармов, они пугают, шумят, особенно вечером. За что же больная жена моя будет
больше всех наказана в деле будочника?
Мелкая и щепетильная обидчивость особенно поразительна в Павле и во всех его сыновьях, кроме Александра;
имея в руках дикую власть, они не
имеют даже того звериного сознания силы, которое удерживает
большую собаку от нападений на маленькую.
Уединенное Покровское, потерянное в огромных лесных дачах,
имело совершенно другой характер, гораздо
больше серьезный, чем весело брошенное на берегу Москвы-реки Васильевское с своими деревнями.
Распущенность ли наша, недостаток ли нравственной оседлости, определенной деятельности, юность ли в деле образования, аристократизм ли воспитания, но мы в жизни, с одной стороны,
больше художники, с другой — гораздо проще западных людей, не
имеем их специальности, но зато многостороннее их. Развитые личности у нас редко встречаются, но они пышно, разметисто развиты, без шпалер и заборов. Совсем не так на Западе.
Много смеялись мы его рассказам, но не веселым смехом, а тем, который возбуждал иногда Гоголь. У Крюкова, у Е. Корша остроты и шутки искрились, как шипучее вино, от избытка сил. Юмор Галахова не
имел ничего светлого, это был юмор человека, живущего в разладе с собой, со средой, сильно жаждущего выйти на покой, на гармонию — но без
большой надежды.
Как ни странно для нас такое мнение, но не надобно забывать, что католицизм
имеет в себе
большую тягучесть. Лакордер проповедовал католический социализм, оставаясь доминиканским монахом, ему помогал Шеве, оставаясь сотрудником «Voix du Peuple». В сущности, неокатолицизм не хуже риторического деизма, этой нерелигии и неведения, этой умеренной теологии образованных мещан, «атеизма, окруженного религиозными учреждениями».
Удивительный город, в котором достопримечательности отличаются нелепостью; или, может, этот
большой колокол без языка — гиероглиф, выражающий эту огромную немую страну, которую заселяет племя, назвавшее себя славянами, как будто удивляясь, что
имеет слово человеческое».
Это отчасти справедливо, я
имею убеждения и провожу их в моих чтениях; если б я не
имел их, я не вышел бы публично перед вами для того, чтоб рассказывать,
больше или меньше занимательно, ряд событий».
За политические ошибки он, как журналист, конечно, повинен ответом, но и тут он виноват не перед собой; напротив, часть его ошибок происходила от того, что он верил своим началам
больше, чем партии, к которой он поневоле принадлежал и с которой он не
имел ничего общего, а был, собственно, соединен только ненавистью к общему врагу.
— Господа, позвольте мне покончить ваш спор, — и тут же, подойдя к Гарибальди, сказал ему: — Мне ваше посещение бесконечно дорого, и теперь
больше, чем когда-нибудь, в эту черную полосу для России ваше посещение будет
иметь особое значение, вы посетите не одного меня, но друзей наших, заточенных в тюрьмы, сосланных на каторгу.
—
Больше, чем знаю, мы с ним приятели. Если вы не
имеете ничего против, я его приглашу.
День этот удался необыкновенно и был одним из самых светлых, безоблачных и прекрасных дней — последних пятнадцати лет. В нем была удивительная ясность и полнота, в нем была эстетическая мера и законченность — очень редко случающиеся. Одним днем позже — и праздник наш не
имел бы того характера. Одним неитальянцем
больше, и тон был бы другой, по крайней мере была бы боязнь, что он исказится. Такие дни представляют вершины… Дальше, выше, в сторону — ничего, как в пропетых звуках, как в распустившихся цветах.