Неточные совпадения
При этом он делал рукой
движение человека, попавшего
в воду и не умеющего плавать. Каждый стих он заставлял меня повторять несколько раз и все качал головой.
Свечи потушены, лица у всех посинели, и черты колеблются с
движением огня. А между тем
в небольшой комнате температура от горящего рома становится тропическая. Всем хочется пить, жженка не готова. Но Joseph, француз, присланный от «Яра», готов; он приготовляет какой-то антитезис жженки, напиток со льдом из разных вин, a la base de cognac; [на коньяке (фр.).] неподдельный сын «великого народа», он, наливая французское вино, объясняет нам, что оно потому так хорошо, что два раза проехало экватор.
Я никогда не спал много,
в тюрьме без всякого
движения мне за глаза было достаточно четырех часов сна — каково же наказание не иметь свечи?
Молодая институтка была девушка умная, бойкая, энергическая, с прибавкой пансионской восторженности и врожденного чувства благородства. Деятельная и пылкая, она внесла
в существование ученицы-подруги больше жизни и
движения.
Подруга ее, небольшого роста, смуглая брюнетка, крепкая здоровьем, с большими черными глазами и с самобытным видом, была коренастая, народная красота;
в ее
движениях и словах видна была большая энергия, и когда, бывало, аптекарь, существо скучное и скупое, делал не очень вежливые замечания своей жене и та их слушала с улыбкой на губах и слезой на реснице, Паулина краснела
в лице и так взглядывала на расходившегося фармацевта, что тот мгновенно усмирялся, делал вид, что очень занят, и уходил
в лабораторию мешать и толочь всякую дрянь для восстановления здоровья вятских чиновников.
Так, как
в математике — только там с большим правом — не возвращаются к определению пространства,
движения, сил, а продолжают диалектическое развитие их свойств и законов, так и
в формальном понимании философии, привыкнув однажды к началам, продолжают одни выводы.
Минут через пять взошла твердым шагом высокая старуха, с строгим лицом, носившим следы большой красоты;
в ее осанке, поступи и жестах выражались упрямая воля, резкий характер и резкий ум. Она проницательно осмотрела меня с головы до ног, подошла к дивану, отодвинула одним
движением руки стол и сказала мне...
Ее длинная, полная
движения жизнь, страшное богатство встреч, столкновений образовали
в ней ее высокомерный, но далеко не лишенный печальной верности взгляд. У нее была своя философия, основанная на глубоком презрении к людям, которых она оставить все же не могла, по деятельному характеру.
Мы встречали Новый год дома, уединенно; только А. Л. Витберг был у нас. Недоставало маленького Александра
в кружке нашем, малютка покоился безмятежным сном, для него еще не существует ни прошедшего, ни будущего. Спи, мой ангел, беззаботно, я молюсь о тебе — и о тебе, дитя мое, еще не родившееся, но которого я уже люблю всей любовью матери, твое
движение, твой трепет так много говорят моему сердцу. Да будет твое пришествие
в мир радостно и благословенно!»
К полудню приехали становой и писарь, с ними явился и наш сельский священник, горький пьяница и старый старик. Они освидетельствовали тело, взяли допросы и сели
в зале писать. Поп, ничего не писавший и ничего не читавший, надел на нос большие серебряные очки и сидел молча, вздыхая, зевая и крестя рот, потом вдруг обратился к старосте и, сделавши
движение, как будто нестерпимо болит поясница, спросил его...
Добрые люди винили меня за то, что я замешался очертя голову
в политические
движения и предоставил на волю божью будущность семьи, — может, оно и было не совсем осторожно; но если б, живши
в Риме
в 1848 году, я сидел дома и придумывал средства, как спасти свое именье,
в то время как вспрянувшая Италия кипела пред моими окнами, тогда я, вероятно, не остался бы
в чужих краях, а поехал бы
в Петербург, снова вступил бы на службу, мог бы быть «вице-губернатором», за «оберпрокурорским столом» и говорил бы своему секретарю «ты», а своему министру «ваше высокопревосходительство!».
Люди, стоявшие во главе
движения, обманутые
в своих надеждах, теряли голову.
Та сторона
движения, которую комитет представлял, то есть восстановление угнетенных национальностей, не была так сильна
в 1851 году, чтоб иметь явно свою юнту. Существование такого комитета доказывало только терпимость английского законодательства и отчасти то, что министерство не верило
в его силу, иначе оно прихлопнуло бы его или alien биллем, [законом об иностранцах (англ.).] или предложением приостановить habeas corpus.
В его виде, словах,
движениях было столько непринужденности, вместе — не с тем добродушием, которое имеют люди вялые, пресные и чувствительные, — а именно с добродушием людей сильных и уверенных
в себе. Его появление нисколько не стеснило нас, напротив, все пошло живее.
В этом отрицании,
в этом улетучивании старого общественного быта — страшная сила Прудона; он такой же поэт диалектики, как Гегель, — с той разницей, что один держится на покойной выси научного
движения, а другой втолкнут
в сумятицу народных волнений,
в рукопашный бой партий.
Человек, прикрепленный к семье, делается снова крепок земле. Его
движения очерчены, он пустил корни
в свое поле, он только на нем то, что он есть; «француз, живущий
в России, — говорит Прудон, — русский, а не француз». Нет больше ни колоний, ни заграничных факторий, живи каждый у себя…
— Ну, а можно ли ждать какого-нибудь
движения в России?
Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего мужа, была поражена его видом, когда он вошел к ней. Лоб его был нахмурен, и глаза мрачно смотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот был твердо и презрительно сжат. В походке,
в движениях, в звуке голоса его была решительность и твердость, каких жена никогда не видала в нем. Он вошел в комнату и, не поздоровавшись с нею, прямо направился к ее письменному столу и, взяв ключи, отворил ящик.