Неточные совпадения
После переезда Сенатора
все в доме стало принимать
более и более угрюмый вид.
Жизнь кузины шла не по розам. Матери она лишилась ребенком. Отец был отчаянный игрок
и, как
все игроки по крови, — десять раз был беден, десять раз был богат
и кончил все-таки тем, что окончательно разорился. Les beaux restes [Остатки (фр.).] своего достояния он посвятил конскому заводу, на который обратил
все свои помыслы
и страсти. Сын его, уланский юнкер, единственный брат кузины, очень добрый юноша, шел прямым путем к гибели: девятнадцати лет он уже был
более страстный игрок, нежели отец.
Всего более раздражен был камердинер моего отца, он чувствовал
всю важность укладки, с ожесточением выбрасывал
все положенное другими, рвал себе волосы на голове от досады
и был неприступен.
Ибаев был виноватее других только эполетами. Не будь он офицер, его никогда бы так не наказали. Человек этот попал на какую-то пирушку, вероятно, пил
и пел, как
все прочие, но, наверное, не
более и не громче других.
На другой день с девяти часов утра полицмейстер был уже налицо в моей квартире
и торопил меня. Пермский жандарм, гораздо
более ручной, чем Крутицкий, не скрывая радости, которую ему доставляла надежда, что он будет 350 верст пьян, работал около коляски.
Все было готово; я нечаянно взглянул на улицу — идет мимо Цеханович, я бросился к окну.
Он своим присутствием
и связями, а
всего более дележом добычи предупреждал всякие неприятные слухи
и дрязги.
Привычка к оружию, необходимая для сибиряка, повсеместна; привычка к опасностям, к расторопности сделала сибирского крестьянина
более воинственным, находчивым, готовым на отпор, чем великорусского. Даль церквей оставила его ум свободнее от изуверства, чем в России, он холоден к религии, большей частью раскольник. Есть дальние деревеньки, куда поп ездит раза три в год
и гуртом накрещивает, хоронит, женит
и исповедует за
все время.
Через несколько дней явился как-то утром староста, похудевший
и еще
более седой, нежели был. Я заметил, что при
всей радости он был что-то грустен
и под влиянием какой-то тяжелой мысли.
Высокий ростом, с волосами странно разбросанными, без всякого единства прически, с резким лицом, напоминающим ряд членов Конвента 93 года, а
всего более Мара, с тем же большим ртом, с тою же резкой чертой пренебрежения на губах
и с тем же грустно
и озлобленно печальным выражением; к этому следует прибавить очки, шляпу с широкими полями, чрезвычайную раздражительность, громкий голос, непривычку себя сдерживать
и способность, по мере негодования, поднимать брови
все выше
и выше.
Цепкая живучесть человека
всего более видна в невероятной силе рассеяния
и себяоглушения. Сегодня пусто, вчера страшно, завтра безразлично; человек рассеивается, перебирая давно прошедшее, играя на собственном кладбище…
Меня никто не упрекал в праздности, кое-что из сделанного мною нравилось многим; а знают ли, сколько во
всем сделанном мною отразились наши беседы, наши споры, ночи, которые мы праздно бродили по улицам
и полям или еще
более праздно проводили за бокалом вина?
Отсюда легко понять поле, на котором мы должны были непременно встретиться
и сразиться. Пока прения шли о том, что Гете объективен, но что его объективность субъективна, тогда как Шиллер — поэт субъективный, но его субъективность объективна,
и vice versa, [наоборот (лат.).]
все шло мирно. Вопросы
более страстные не замедлили явиться.
Гегель держался в кругу отвлечений для того, чтоб не быть в необходимости касаться эмпирических выводов
и практических приложений, для них он избрал очень ловко тихое
и безбурное море эстетики; редко выходил он на воздух,
и то на минуту, закутавшись, как больной, но
и тогда оставлял в диалектической запутанности именно те вопросы, которые
всего более занимали современного человека.
Мужики презирали его
и всю его семью; они даже раз жаловались на него миром Сенатору
и моему отцу, которые просили митрополита взойти в разбор. Крестьяне обвиняли его в очень больших запросах денег за требы, в том, что он не хоронил
более трех дней без платы вперед, а венчать вовсе отказывался. Митрополит или консистория нашли просьбу крестьян справедливой
и послали отца Иоанна на два или на три месяца толочь воду. Поп возвратился после архипастырского исправления не только вдвое пьяницей, но
и вором.
Чаадаев имел свои странности, свои слабости, он был озлоблен
и избалован. Я не знаю общества менее снисходительного, как московское,
более исключительного, именно поэтому оно смахивает на провинциальное
и напоминает недавность своего образования. Отчего же человеку в пятьдесят лет, одинокому, лишившемуся почти
всех друзей, потерявшему состояние, много жившему мыслию, часто огорченному, не иметь своего обычая, свои причуды?
Неточные совпадения
Он с холодною кровью усматривает
все степени опасности, принимает нужные меры, славу свою предпочитает жизни; но что
всего более — он для пользы
и славы отечества не устрашается забыть свою собственную славу.
На небе было
всего одно облачко, но ветер крепчал
и еще
более усиливал общие предчувствия.
В то время как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них
более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки. Не успели обыватели оглянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду
всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник, как
и тот, который за минуту перед тем был привезен в телеге исправником! Глуповцы так
и остолбенели.
Разговор этот происходил утром в праздничный день, а в полдень вывели Ионку на базар
и, дабы сделать вид его
более омерзительным, надели на него сарафан (так как в числе последователей Козырева учения было много женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник
и прелюбодей. В довершение
всего квартальные приглашали торговых людей плевать на преступника, что
и исполнялось. К вечеру Ионки не стало.
Возвратившись домой, Грустилов целую ночь плакал. Воображение его рисовало греховную бездну, на дне которой метались черти. Были тут
и кокотки,
и кокодессы,
и даже тетерева —
и всё огненные. Один из чертей вылез из бездны
и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему устами, как по комнате распространился смрад. Но что
всего более ужасало его — так это горькая уверенность, что не один он погряз, но в лице его погряз
и весь Глупов.