…Грустно сидели мы вечером того дня, в который я был в III Отделении, за небольшим столом — малютка играл на нем своими игрушками, мы говорили мало; вдруг кто-то так рванул звонок, что мы поневоле вздрогнули. Матвей бросился отворять дверь, и через секунду
влетел в комнату жандармский офицер, гремя саблей, гремя шпорами, и начал отборными словами извиняться перед моей женой: «Он не мог думать, не подозревал, не предполагал, что дама, что дети, чрезвычайно неприятно…»
Тревога, крики ужаса, стоны… Разумихин, стоявший на пороге,
влетел в комнату, схватил больного в свои мощные руки, и тот мигом очутился на диване.
На жалобу ее Самгину нечем было ответить; он думал, что доигрался с Варварой до необходимости изменить или прекратить игру. И, когда Варвара, разрумяненная морозом, не раздеваясь, оживленно
влетела в комнату, — он поднялся встречу ей с ласковой улыбкой, но, кинув ему на бегу «здравствуйте!» — она обняла Сомову, закричала:
Неточные совпадения
Казалось, как бы вместе с нею
влетел солнечный луч
в комнату, озаривши вдруг потолок, карниз и темные углы ее.
Спор громче, громче; вдруг Евгений // Хватает длинный нож, и вмиг // Повержен Ленский; страшно тени // Сгустились; нестерпимый крик // Раздался… хижина шатнулась… // И Таня
в ужасе проснулась… // Глядит, уж
в комнате светло; //
В окне сквозь мерзлое стекло // Зари багряный луч играет; // Дверь отворилась. Ольга к ней, // Авроры северной алей // И легче ласточки,
влетает; // «Ну, — говорит, — скажи ж ты мне, // Кого ты видела во сне?»
Ручной чижик, серенький с желтым, летал по
комнате, точно душа дома; садился на цветы, щипал листья, качаясь на тоненькой ветке, трепеща крыльями; испуганный осою, которая, сердито жужжа, билась о стекло,
влетал в клетку и пил воду, высоко задирая смешной носишко.
Тишина росла, углублялась, вызывая неприятное ощущение, — точно опускался пол, уходя из-под ног.
В кармане жилета замедленно щелкали часы, из кухни доносился острый запах соленой рыбы. Самгин открыл форточку, и, вместе с холодом,
в комнату влетела воющая команда: